память привела бывшего избранника лиори, бывшего адера и нынешнего советника по внутренним делам риората в Тангорский лес, и теперь он сидел на козлах ненавистной кареты, полный мрачного настроения и раздражения.
– Архон, – тихо выругался он, очнувшись от своих размышлений.
После спрыгнул в грязь, подошел к дверце кареты, открыл ее и забрал сумку с документами. Затем направился к лошадям, за которыми следил один из ратников. Риор взял повод первого попавшегося скакуна, сел в седло и, наконец, выдохнул с облегчением. Его охрана и возница, прекратив ругаться, в изумлении смотрели на советника.
– Я еду в Тангор, – сказал Дин-Таль. – Вытащите карету и догоните меня. Морды друг другу не бить, работать руками, а не языком.
– А сопровождение? – забеспокоился старшина.
– Обойдусь, – буркнул советник, – вытаскивайте проклятую карету.
– А может, помощь пришлете, риор Дин-Таль? – спросил один из ратников. – Ну не идет же, зараза.
– До ночи не объявитесь, тогда пришлю, – пообещал высокородный, и его люди протяжно вздохнули – отсидеться в ожидании помощи не удастся.
Тиен вновь оглядел их, покачал головой и произнес:
– Разбаловал я вас. Вернемся назад, выгоню всех взашей.
– Не надо, хозяин! – воскликнул возница. – Мы всё сделаем!
– Сделаем, – согласились с ним воины, мгновенно забывая разногласия. Терять место, приносившее неплохое жалованье, не хотелось. Да и хозяин им нравился.
– Смотрите мне, – погрозил кулаком Тиен и тронул поводья, направив коня прочь от застрявшей кареты.
До Тангора высокородный риор так и не доехал. Солнце вдруг скрылось за набежавшими тучами, и на землю обрушился последний в эту пору снегопад. Снег валил сплошной стеной, смешиваясь с грязью лесной тропы. Он слепил глаза, мешая коню и всаднику отыскать поворот на мощенный камнем тракт.
– Архон! – в сердцах выкрикнул советник. – Чем я прогневил небеса, что они посылают напасть за напастью?! – Выдохнул и закончил ворчливо: – Сдалась мне эта блажь, нужно было не сворачивать с дороги…
Сколько он блуждал в лесу, охваченном внезапным гневом стихии? Дин-Таль не знал. Конь вез всадника, уже не пытавшегося выбраться на проезжую дорогу. Советник только смахивал с лица снег и вглядывался в белую пелену, но различал лишь силуэты деревьев. Плотней завернувшись в плащ, риор вернулся мыслями в Борг. Чертоги лиоров уже давно стали для него родным домом, и потому, стоило помечтать о тепле и уюте, как в памяти возникал этот исполин, построенный еще во времена становления риоратов.
Впрочем, было время, когда Борг перестал казаться советнику родным. Это было после свадьбы лиори Альвии, любовь к которой Дин-Таль хранил в своем сердце с юности. Тот год стал для него самым тяжелым, когда хотелось бросить всё и бежать подальше от Перворожденной,
