кто не дал мне врезаться в фуру, вовсе не мальчишка, а девушка. Очень худая, поджарая, словно лесной заяц. И босая. Из одежды – рваные темные джинсы и светлая замызганная мужская рубашка с подвернутыми рукавами. Короткие черные волосы грязными сосульками лезут в глаза. Деваха улыбается странной полусумасшедшей улыбкой. Если начистоту, то встретить в подворотне здоровенного мужика с тесаком мне было бы приятнее, чем эту принцессу.
– Как ты здесь оказалась? – спрашиваю я, подойдя ближе.
Молчание.
– Как тебя зовут?
Тишина.
Протягиваю руку – девчонка отступает.
Ну и черт с ней.
Сажусь в машину, но не успеваю завести двигатель, как дверь хлопает – и вот девица уже на заднем сиденье.
– Выметайся, – устало прошу я.
Молчание.
– Вон отсюда, – уже с нажимом.
Тишина.
Выхожу из машины, но едва протягиваю руку, чтобы открыть заднюю дверь и вытащить нахалку, как девка проскальзывает между спинками сидений на мое место и включает передачу. Я чертыхнуться не успеваю – а машина уже дергается и, рванув на пару метров, застывает.
Ага. Водить-то угонщица не умеет. Шагаю вразвалочку, но едва дохожу до джипа, как он снова дергается вперед на пару метров. Ладно, водить она умеет.
Эта игра мне и раньше не нравилась, а теперь начинает бесить по-настоящему.
– Прекрати! – рычу я. – Что тебе надо?
В ответ натужно ворчит мотор.
– Хорошо, – догадываюсь я. – Отвезу тебя, куда скажешь. Но сначала мы поедем туда, куда нужно мне. Это срочно. Договорились?
Никакой реакции.
– Отвезу. Обещаю. Ну, хочешь – поклянусь. Чем там тебе поклясться? Ты же вроде как жизнь мне спасла. Так что отвезу тебя – и мы квиты. Договорились?
Ответом мне становится приоткрытая водительская дверь.
Пока устраиваюсь на своем сиденье, грязнуля успевает перелезть на заднее.
До деревеньки мы добираемся почти в полночь. Джип тащится по пыльной дороге, больше напоминающей ребристую доску для стирки, которой когда-то в деревне пользовалась моя бабка. В редком окне горит свет.
Ленина 13, Ленина 15… Нажимаю на педаль тормоза и еще раз проверяю адрес. Ленина 17. Адрес верный, но это не меняет того факта, что фары джипа буравят черные, обглоданные пожаром бревна. То, что некогда было домом, теперь напоминает сюрреалистичный выставочный стенд. До основания сгорела только фронтальная стена и часть крыши, и теперь перед глазами открываются внутренности дома – металлический, потемневший от копоти остов кровати, печка со светлыми боками, разбросанная по черному полу черная посуда, осколки стекла. Дом, похоже, сгорел недавно – сквозь пепел еще не пробилась трава.
От созерцания этой картины меня отвлекает странное дробное постукивание, которое доносится с заднего сиденья. Я и забыл, что
