о, всякие там сексуальные истории сейчас очень даже в моде. И в кино их показывают, и в компьютере они есть, а уж про телевизор я вообще молчу. Ну а раз они в моде, которой мы все подвержены, то мимо этой моды я пройти не могу, мода – это штука такая. Одним словом, вот такая у меня сексуальная история приключилась.
Сижу я, значит, как-то дома и делаю всякие домашние дела. Вчера я был на работе, работа у меня посменная, так что сегодня целый день отдыха. Сижу, дела делаю, а одновременно с сыном нравоучительные разговоры веду. И вот мне сынишка говорит:
– Сегодня вечером я в футбол играть иду. Так мы с ребятами, друзьями моими, договорились.
Я, естественно, против этого абсолютно не возражал и спрашиваю сына:
– Когда домой придешь?
А сынишка отвечает:
– В семь часов мы начнем, так что в девять я буду дома.
И вот на этом наш разговор и кончился. А в четыре часа с работы мне жена моя милая позвонила и сказала:
– Надо сходить в сад и открыть помидоры. Если ты их не откроешь, то до утра они не доживут, жарко очень, и падут смертью храбрых. А кроме того, польешь все что надо, а именно капусту, огурцы, морковь и т. д. навозиком, чтоб их удобрить. Я в сад не пойду, дождичек только что был, а я в новых туфельках, а в новых туфельках по мокрой траве и сырой земле ходить не хочу!
Мне, дело понятное, совсем не хотелось, чтоб наши помидоры пали смертью храбрых, поэтому жене я сказал, что поеду и все как надо сделаю. Положил я после этого трубку телефонную и тут меня мысль светлая посетила:
– Поеду я сейчас в сад, все там быстренько сделаю и часов в семь, полвосьмого приеду домой. Сынишки дома не будет, так что никто мне не помешает поцеловать и обнять жену, а также сделать все остальное, что в таких случаях делать полагается (обнимать, целовать жену и делать все остальное, что в таких случаях делать полагается при шестнадцатилетнем сыне я, как сами понимаете, не могу).
И так мне эта мысль понравилась, что настроение мое поднялось до небес и душа где-то в облаках завитала. Я быстренько собрался в сад, взял одежду садовую, навел бутылку морса смородинового, чтобы попить, и поехал. А до сада-то мне ехать всего двадцать минут.
В саду я работал с энтузиазмом. И вот, когда я почти все уже сделал, когда мечты мои относительно обнимания, целования и прочего готовы были уже превратиться в реальность, смотрю: открывается калитка садовая и в сад наш входит моя несравненная дорогая. И это, надо сказать, мне совершенно не понравилось.
– Ты зачем сюда пришла? – спрашиваю я жену.
А она мне отвечает:
– Я решила посмотреть, как тут ты помидоры открыл, чтобы уж точно они к утру смертью храбрых не пали. Да и вообще, мне тебя проконтролировать надо, доверять-то доверяй, но проверять надо!
А я на это говорю:
– Ты глупая женщина!
Жене моей, конечно, эта фраза не понравилась, как любой женщине, и она заявила:
– Это еще почему?
– А вот почему, – говорю: – Я собирался в семь-полвосьмого домой приехать, сынишки дома не будет, и я хотел тебя, глупую женщину, обнять, поцеловать и сделать все прочее, что в таких случаях делать полагается! А сейчас ты меня здесь в саду «промаринуешь» часов так до девяти, если не до десяти (а жена у меня садоводка рьяная) и с обниманием, целованием и всем остальным у нас ничего не получится, так как сынишка в девять домой вернуться с футбола собирался!
Смотрю, глаза у моей супруги округлились и лицо вытянулось. Такого она не ожидала. Она минут пять чего-то соображала, а потом извинительным тоном сказала:
– Да! Об этом я как-то не подумала!
А супруга моя, как вы сами понимаете, в общем-то тоже никогда не расстраивается, если я ее обнимаю, целую и делаю все остальное, что в таких случаях делать полагается!
– Ну и что мы теперь делать будем, глупая женщина? – продолжил я.
– Поехали сейчас домой! И скоренько!
– Поздно, – говорю я, посмотрев на часы. – Пока мы тут с тобой разбирались что к чему, автобус наш уже ушел, а следующий будет лишь в половине девятого.
– Тогда мы сделаем так: сейчас поработаем в саду, раз уж я пришла, а потом сядем на автобус в половине девятого, через пятнадцать минут будем дома, и тогда ты меня обнимешь, поцелуешь и сделаешь все остальное, что в таких случаях делать полагается. Сынишка придет в девять с футбола, а пятнадцать минут нам хватит, уложимся!
– Что-то я очень сомневаюсь, – сказал я на это, – что в пятнадцать минут мы уложимся, но поскольку автобус уже ушел, то нам ничего не остается делать другого, как до половины девятого в этом саду торчать.
Так что стали мы в саду работать
