поскольку солнце здесь светило не так яростно. Умелые садовники даже на небольшом клочке земли создали прекрасный сад, куда можно было уйти и отдохнуть от интриг и злословия двора.
В этот день сентябрьское солнце освещало мягким прозрачным светом траву и деревья – они по-прежнему были окутаны по-летнему зеленой листвой, которая, правда, начала золотиться по краям. В траве поблескивала роса, и Алиенору внезапно охватило желание ощутить босыми ногами холодные капельки. Поддавшись порыву, она сбросила туфли, стянула чулки и сделала шаг по прохладному дерну. Петронилла не замедлила последовать ее примеру, остальные дамы после секундного колебания тоже присоединились, даже сестра Людовика Констанция, обычно сторонившаяся любого проявления дерзости и беззаботности.
Алиенора протанцевала несколько па, поворачиваясь и кружась. Людовика не обучили этому искусству, в отличие от нее. Вынужденный все-таки иногда танцевать, он исполнял каждое движение точно, но на негнущихся ногах, не считая это развлечением и не понимая, почему другие так считают.
Петронилла принесла с собою мяч, и молодые женщины начали перебрасывать его друг другу. Алиенора подтянула платье под поясом. Ощущение духоты отступило во время веселой игры, и она получала истинное удовольствие, бегая босыми ногами по холодной сырой траве. Подол платья впитал росу и хлестал ее по голым лодыжкам. Она подпрыгнула, поймала мяч и с хохотом перебросила Гизеле, которую определили в ее свиту.
Предостерегающий окрик Флореты и хлопки в ладоши заставили Алиенору прекратить игру и оглянуться. По одной из дорожек к ним приближались какие-то люди в церковном облачении, с табуретками и подушками в руках. Возглавлял их изможденного вида монах, он говорил на ходу громким голосом:
– Ибо что есть большее неверие, как нежелание принять на веру то, чего не способен постичь разум? Вы, быть может, захотите возразить словами одного мудреца, который заявил: тот, кто быстр на веру, легок в своих мыслях… – Он умолк и удивленно посмотрел на женщин, не скрывая раздражения.
Алиенора напряглась. Перед ней стоял великий Бернар Клервоский – священник, интеллектуал, аскет и наставник. Его чтили за святость, а еще он был человеком строгих принципов, непоколебимым противником любого, несогласного с его точкой зрения на Бога и церковь. Четыре года назад священник спорил с ее отцом по поводу папской политики, и она еще тогда поняла, каким упрямым может быть этот священник. Что он сейчас делал в саду, она не знала, а он, видимо, думал то же самое про нее. Она вдруг устыдилась, что ее туфли и чулки лежат на краю фонтана, а ее саму застали в таком неприглядном виде.
Алиенора слегка присела в реверансе, и монах ответил едва заметным кивком, сверля ее осуждающим взглядом темных глаз.
– Мадам, король сказал мне, что сады в полном моем распоряжении сегодня утром и я могу подискутировать здесь с учениками.
– Король не поставил меня в известность, но, разумеется, святой отец, располагайтесь, как
