последствий моей наглости.
Сегодня мы снова куда-то идём. То ли кто-то умер, то ли родился, то ли отвалил несколько миллионов долларов на благотворительность. Я уже запуталась. Не запоминаю больше, какой смысл? Одни и те же лица, роскошные наряды и острые зубы, которые их обладатели прячут за фальшивыми улыбками.
Теперь я знаю, кто собирается на таких мероприятиях. Убийцы, воры, проститутки… Ой, простите. Не всегда помню, что называть вещи своими именами порой некультурно. Я хотела сказать: элитные сливки общества – бизнесмены, миллиардеры, звёзды шоу-бизнеса, политические деятели и мафиози. Красота. Только воняет гнильцой.
Ещё меня бесит то, что на каждом приёме нужно быть в новом наряде. Я устала подбирать эти чёртовы платья, а от шпилек уже ноги ломит. Вот сейчас ломаю голову, что надеть сегодня.
Дерек заходит ко мне.
– Выбрала платье?
– Нет, – пожимаю плечами. – Я уже готова идти голой.
– Принцесса, я только за, – он улыбается. – Но ты же знаешь, что Эд очень щепетильно относится к внешнему виду. Он сейчас третирует Изабель, так что у меня есть пара свободных минут. Могу помочь с выбором.
– Скажи уж лучше: часов, – фыркаю я. – Эта женщина может мерять шмотки часами. И она очень капризна. Как Босс её терпит?
– Он любит, когда женщина его боготворит. Изабель именно это и делает. Она обожает его, и Эд готов терпеть её капризы. Он всегда лоялен к своим постоянным любовницам. К тому же, – Дерек усмехается. – Если он от неё сильно устанет, то всегда может присунуть кому-то ещё. Изабель знает это. Так что они квиты: её капризы против его измен. Их всё устраивает.
– Ага, – со стоном опускаюсь в кресло.
– Давай я сам выберу?
– Давай. Мне уже всё равно.
Дерек идёт в гардеробный отсек. Поднимаюсь с кресла и плетусь за ним.
– Вот вам, мужчинам, хорошо: надел чистую рубашку, чёрный костюм или смокинг, нацепил бабочку, начистил туфли до блеска – и готов. А нам?
– Не ной, – он оглядывает вешалки. – Нора, почему тут такой бардак?
– Где? – недоумённо таращусь на аккуратно развешанную и разложенную одежду.
– Если бы ты отсортировывала уже надетые платья, это бы облегчило задачу.
Цокаю и закатываю глаза.
– Не делай так.
– Да-да. Где мой подзатыльник?
– У Альберто.
Дерек начинает раздвигать вешалки. Кошусь на него. Он говорил, что ему сорвало крышу, но мне слабо в это верится. Его непрошибаемость вернулась сразу же, как мы приехали в пентхаус. Он просто приходил ко мне каждую ночь и трахал, а днём занимался своими делами. Днём меня для него снова не существует, а последние несколько суток – и ночью. Я когда-нибудь себе лоб расшибу об эту чёртову стену.
– Возьми, – он протягивает мне шесть вешалок с платьями. – Примерь одно, сейчас подойду. Ещё выберу несколько вариантов.
Беру платья у него из рук
