адить торговлю больничными кетамином и этанолом», заканчивайте разговор – вам нелепо, бессовестно, нагло лгут. На самом деле, льзя. Конечно, при условии, что неплохо знаешь химию и абсолютно не представляешь, как работает грамматика. Но даже это далеко не всё: для таких фокусов необходимо быть особого рода человеком. И тут в игру вступают таинственные законы природы и статистики. Они взяли верх над приземлённым мирским законотворчеством. Так случился Господин Шульц младший.
Насчёт своего положения он не питал никаких иллюзий. Антон чётко знал – в дверь рано или поздно постучат, и придут, наверняка, не соли просить. Хотя, чисто технически, искать будут и соль.
Он также знал, что предотвратить этот момент нельзя. Но его можно было оттянуть, с чем доктор Шульц мастерски справлялся. Под лозунгом «Скажи наркотикам: "иногда"» на протяжении почти полугода врач фальсифицировал количество пациентов; ставил на поток продажу рецептов; не вынося ампул из больницы, сливал их содержимое в пол-литровые бутылки. Он обзавёлся влиятельными знакомыми и оформлял списания на некомпетентный младший персонал, который бил, ломал и топтал, терял, забывал и разбивал, несчастные флаконы, шприцы и баночки в поистине промышленных масштабах. Его методы представлялись настолько наглыми и циничными, что в них нельзя было поверить, и настолько бесцеремонными, что действительно работали.
Однако даже отлаженная и проверенная система никогда не будет служить вечно. Просто потому что она взаимодействует с людьми.
Антон услышал, как приоткрылась входная дверь, и поднял голову. Благодаря тихой неловкой брани он убедился: на пороге стоял именно тот, кого он ждал. Шульц усмехнулся и обратился к нему:
– А, Господин адвокат! Возвращаю ВАМ ВАШ телефон, – он натянуто улыбнулся и довольно сощурился, покосившись на сотрудников полиции, уже готовых биться головами о стены.
– Ой, спасибо… а то как раз вчера забыл.
«Ну да, позвонил с моего телефона на мой другой телефон, ничего необычного», – подумал Отто фон Ланге, адвокат Антона и по совместительству самый несчастный человек в мире. Его рабочий график похож на график Санта-Клауса – 1/364, но к этому одному единственному дню он готовился, как священник ко встрече с начальством.
Никто кроме Отто не обратил внимания на эту логическую нелепицу. Обмахиваясь бумагами от жары и скуки, полицейские и понятые уставились на адвоката, как на мессию, и даже не проверили его документы.
Врач уже успел два раза отправить всю эту компанию из внутренних органов обратно в отделение. В первый раз он записал через дверь их личные данные и позвонил в часть, чтобы узнать, числились ли там такие сотрудники. Числились, правда, один из них забыл удостоверение. Во второй – нашёл опечатку в постановлении суда. Пришлось снова ехать в отделение и переделывать документы. Затем Антон отказался от понятых, снова переписал личные данные участников обыска и потребовал лекцию о том, какие средства будут применяться во время следственных действий. Лекцию он прослушал очень внимательно, задавая дополнительные вопросы.
– Ты – виноват. Мы – всё знаем, – покачивая туфлей на носке, следователь сделал вид, что поднимает телефонную трубку и вызывает конвой, – Распечатываем бланки?
– Ну раз знаете, так предъявляйте обвинения, – выдохнул Антон.
Позже в протоколе он своей рукой написал всё, что думал по поводу этого обыска, отметив незаурядные ораторские качества следователя*.
*Выписка из протокола от 12.10.19**: «… Таким образом, ставлю вашему обыску 3,2 звезды.»
***
Господин Шульц сложил руки в замок, безучастно встал и, глядя сквозь судью, поприветствовал суд. Он не закрывал лицо папкой с бумагами, не устраивал истерик и не симулировал приступы – каким бы мерзавцем ты ни был, некультурно мешать людям исполнять их работу.
В этот же самый день, совсем скоро, юный военачальник поддастся гневу.
***
«Они…они же ничего не нашли и не могут доказать», – одновременно осознав эту простую истину, защитник и клиент переглянулись. У обвинения были тысячи фактов, которые в совокупности не оставляли господину Шульцу ни единого шанса. Однако, если начать присматриваться, каждый из них, сам по себе, представлялся настолько слабым и неубедительным, что схлопывался под собственной тяжестью. У прокурора не было ни одного неопровержимого или, по крайней мере, вменяемого доказательства вины Антона. А по итогу, всё, что ему могли предъявить – курение в общественных местах в особо крупных объёмах и по предварительному сговору. Этого врач не отрицал и даже был готов заплатить штраф.
– Господин фон Ланге, Вы на полном серьёзе хотите сказать, что ваш подзащитный наразбивал ампул и напроливал спирта на целый бассейн, потому что у него плохое зрение? – прокурор пучила на него глаза от возмущения и ярости.
– Хочу…? –
