семьёй. Вера Валерьяновна позвонила сыну – он её заверил, что новогоднюю ночь проведёт в отчем доме. Она его предупредила, что в доме грипп. Алексей ответил:
– Пусть. Я обещал Насте прийти.
Вера Валерьяновна прошла по рынку и по магазинам, купила продуктов, разорилась на шампанское, на бутылку красного вина и, перехватывая тяжёлую сумку из руки в руку, еле дотащилась с ней до дома. Преодолевая слабость, она наготовила вкусной еды и накрыла в гостиной праздничный стол под белой скатертью. Хозяйка причесалась, припудрилась и оделась в давнишнее своё шёлковое платье, яркая ткань которого напоминала ей любимое вишнёвое варенье. Андрей Иванович нашёл в себе силы подняться, кое в чём помог жене и тоже принарядился. За час до Нового года пришёл Алексей с яблоками в пластиковом пакете и большой куклой под мышкой. Кукла могла закрывать глаза и агукать.
18
– По вашему с папой виду не скажешь, что вы приболели, – заметил Алексей. – Выглядите здоровыми. А нарядились, как в театр.
– Для театра я и валенки к пиджаку обул. – Андрей Иванович показал себе на ноги.
В этих чёрных валенках с высокими жёсткими голенищами, заправляя в них штанины, он в холодную пору нередко сидел за письменным столом.
– Наш вид обманчив, – сказала Вера Валерьяновна. – Я тебя предупредила, что в квартире грипп. Просто мы собрались на ногах встретить Новый год, иначе, говорят, весь год пролежишь в постели. Тебе лучше было бы общаться с нами через марлевую повязку. У меня есть. Сейчас дам.
– Нет, не надо, – остановил её Алексей и добавил шутливо: – Как буду в маске выпивать и закусывать?.. Не присматривайся, папа, ко мне! Не присматривайся! Я не подшофе! У меня ни в одном глазу!
– Ты очень громко разговариваешь, – сказала Вера Валерьяновна. – Говори тише, труба иерихонская. Настя спит.
Она заглянула в детскую, слабо и красиво освещённую цветными лампочками в электрических гирляндах на ёлке, и начала осторожно прикрывать дверь. Но послышался голос девочки, говорившей с придыханием от слабости:
– Откройте! Я проснулась! Папочка, это ты пришёл? Ты здесь, дорогой мой папочка?
– Иду к тебе! – откликнулся Алексей, взял куклу, которую держала Вера Валерьяновна, и пошёл к дочери.
Детская снова подогревалась калорифером. Ёлка, перехлёстнутая гирляндами, мерцала, как в мороз под луной на заснеженной лесной поляне. Под ёлкой на вате, закрывающей крестовину, стояли Дед Мороз и Снегурочка, посыпанные блёстками. Алексей сел возле дочери. Настя потянулась к отцу. Он передал ей куклу, но обняться с собой не разрешил.
– Я холодный, – сказал Алексей. – Только что с улицы. Тебе нельзя. Подожди, согреюсь.
Сипловато поблагодарив его за куклу, Настя положила её головой себе на подушку и щекой прижалась к протянутой отцовской руке.
– Извини, что не могу тебе сыграть, папочка. Это был бы мой подарок. Я бы сыграла, но у меня сил нет, и Лариса Владимировна говорит,
