себя.
«Все» – это был я и, очевидно, ее дети.
– Извините, Нэнси, – сказал я. – Дети легли спать, лег и я, я думал, что у вас есть ключ.
– Я его не взяла с собой, – сказала она чуть извинительно, как видно, оттаивая от холода и досады.
У Гэтсби и Ефименкова были ключи от дома, не мог же я сидеть и ждать их всю ночь, а они будут являться поодиночке. Гэтсби мог бы отдать ей свой ключ.
Я спросил ее, не нужно ли ей чего, и она ответила, что не нужно, что я могу идти спать. Было странно, что она явилась одна, но не мог же я допрашивать хозяйку, и, если она не сказала сама, значит, ограничимся тем, что спать позволено. И я ушел спать.
Разбудил меня опять отвратительный звук – нечто вроде домашней полицейской сирены, им мы все вызываем друг друга в доме – звук внутреннего домашнего телефона. Я взглянул на часы – было три часа ночи. «Что на этот раз? – подумал я с испугом. – Опять что-то стряслось».
– Ес! – сказал я как можно более бодрым и энергичным голосом в телефон. Неутомимый русский, готовый ко всему в любое время дня и ночи. Супермен.
Ответил мне пьяный голос Ефименкова.
– Эдик! – сказал он. – Спускайся вниз, мы сидим на кухне, и мы хотим с тобой выпить. Стивен хочет, – поправился он. – Я ему рассказал о твоей книге, он очень заинтересовался, спускайся.
Я разозлился.
– Если «босс» хочет, я спущусь, – сказал я. – Но если ты хочешь, Женя, мы можем выпить и завтра, и в любой другой день, сейчас, между прочим, три часа ночи.
– И он хочет, и я хочу, – сказал упрямый Ефименков, спокойно проглотив мое неудовольствие.
Тихо поругиваясь, я натянул на себя тишотку цвета хаки с орлом и надписью «U. S. Army», черные «служебные» брюки и спустился вниз. Они сидели на кухне вдвоем, Ефименков – положа локти на стол, и разговаривали.
– Женя сказал мне, что ты написал Great book – отличную книгу, – обратился ко мне Стивен.
Я только улыбнулся в ответ, что я мог сказать. Скромный Лимонов. Но Гэтсби и не ждал ответа. Он продолжал:
– Я переспросил Женю, имеет ли он в виду, что ты написал «good book» – хорошую книгу, но он настаивает на своем знании английского языка и утверждает, что ты написал именно Great book.
– Стивен, давай выпьем за его книгу, – перебил его Ефименков. – Давай выпьем очень хорошего вина.
– Сейчас я угощу тебя чем-то особенным, – сказал Гэтсби обрадованно, встал и ушел вниз по лестнице, ведущей из кухни в бейсмент и в винный погреб.
– Я ему все о твоей книге рассказал, – сказал Ефименков, устало-доверительно наклоняясь ко мне. – Я хотел, чтобы мы выпили все вместе, может быть, ты перестанешь его ненавидеть, а он лучше поймет тебя.
Простое лицо Ефименкова горело от выпитого, но пьяным он не был, и никакой игры в нем в этот момент не было. Я решил ему поверить. Только я не помнил, чтобы я ему говорил о том, что я ненавижу Стивена. Я писал
