в это время тоже не спал, мучился от бессонницы, которую принесли ему неожиданные переживания дня.
На заре Егише разбудил громкий стук в дверь.
– Тебя вызывает к себе наш правитель, – Егише увидел на пороге мужчину в белых одеждах, приближенного Киаксара, которого приметил вчера на встрече с царем. – Немедленно!
– Иду сейчас же. Подожди во дворе. – Егише знал, зачем вызывал его царь. Он ненадолго преклонил колени и коротко, но горячо помолился. Затем, склонившись над медным тазом, плеснул себе в лицо воды, расчесал гребнем волосы, бороду и вышел.
– Учитель, а как же я?! – догнал его у ворот Ванея.
– Останься.
Ванея все же вышел со двора и проводил учителя до поворота. На ходу пригладил волосы и протер глаза. Он не успел омыть лицо, как не успел, впрочем, произнести слов утренней молитвы.
Неискушенная
Пусть девушки о муже
Тебя хорошем просят,
Хозяине и доме,
Богатом и большом,
А женщины, рожая,
О легких родах просят —
Ты им, о Ардви-Сура,
Все это можешь дать.
– Ты знаешь того парня из лавки? – строго спросила Эдае племянницу, когда они вернулись с прогулки по площади.
– Нет, – по тому, как Махлиатена поспешно отвела глаза, Эдае поняла, что ее подозрения подтвердились: прекрасного юношу и племянницу связывает неведомая ей тайна. Но когда они успели узнать друг друга?
– Доченька, посмотри на меня, – вглядываясь в испуганное лицо племянницы, Эдае не сомневалась, что уже через мгновение будет знать правду.
– Мы с подругами…это было давно… тыкали в них ветками, – чистосердечно призналась Махлиатена.
– В незнакомых людей?! В чужестранцев, иноверцев?!
– Они спали в яме, где пастухи прячутся от холодов. Он и еще трое чужестранцев. Мы решили просто подшутить над ними! – оправдывалась племянница.
– Ты разговаривала с этим иноверцем из лавки Ашана? – голос тетки посуровел, отчего на глазах у Махлиатены навернулись слезы.
– Нет! – девушка с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься, – я знаю, что это значит для правоверной зороастрийки… я зардушти! – с жаром воскликнула она.
– Хорошо, что ты все еще чтишь наши традиции, но задирать чужих мужчин, да еще чужестранцев, иноверцев… – ответ племянницы немного успокоил Эдае. – Судя по тому, как ты пялилась на него, он тебе успел понравиться, да? – через некоторое время, с трудом изобразив добрую улыбку, все же поинтересовалась она.
– Нет, что ты! – Махлиатена вновь опустила глаза.
Махлиатена лукавила. Она, конечно, вспоминала незнакомца, очень уж хорош собою он был. Разве можно забыть его жадный взгляд, полный восхищения, то, как он преследовал ее до самой ограды? Как каждая
