не отвечая на приветствие, сообщил царь Киаксар Егише. – Вчера жрец совершил большое жертвоприношение, но она так и не открыла глаз. А однажды мы уже хотели вынести огонь из дома… – он вымученно посмотрел на Егише. – Я знаю о чудесах, творимых твоим учителем Иисусом в иудейской земле. Ведь он был не Бог, а человек. И убиенный Варфоломей известен по творимым им чудесам – он тоже был человеком, пускай и необыкновенным. Может, тебе тоже дана такая власть – усмирять дайвов?! – он с надеждой посмотрел на иноверца.
– Ты прав, мне дана такая власть, – уверенно произнес Егише. – Дана Сыном Божиим Иисусом. Если ты позволишь, я помолюсь о здоровье твоей жены.
– И все?! Только помолишься?! – царь, казалось, вот-вот выйдет из себя. – Ты не знаешь никаких обрядов?
– Нет ничего сильнее слова, обращенного к богу. И веры, что твое слово будет услышано.
Некоторое время Киаксар обдумывал свое решение. Тревога за любимую женщину заставляла его хвататься за любую возможность ее спасти.
– У меня все равно нет никакого выбора… Хорошо… но главный жрец молился тоже… ладно… я повелеваю, чтобы и ты… молился… усердно… беспрерывно… – он грозно посмотрел на иноверца Егише. – Мне все равно, кто ты, но ты должен помочь Иотапе. Иначе я последую совету своего жреца!
Еще одна встреча
Сумма нашей жизни складывается из часов, в которые мы любили.
Давид совсем отчаялся. Мысли и чувства его раздваивались.
С одной стороны – первое, самое неизгладимое впечатление от встречи с Махлиатеной. Память до сих пор хранила ее лазурные глаза и нежный смех.
С другой – также впервые испытанное чувственное наслаждение, которое ему подарила Эдае, женщина, несомненно, страстная и очень красивая. Однако существенная разница в возрасте и ее положение вызывали к ней чувства, по чистоте не сравнимые с чувствами к беззаботной юной Махлиатене. Словно тело пылало любовью и желанием, а не сердце. Но Давид одинаково счастлив был вновь увидеть обеих красавиц в лавке.
Так случилось, что он просто вышел из мастерской погреться на солнышке, размять после напряженной работы ноги.
Подставив горячему солнцу лицо и прищурившись от ослепительных лучей его, он блаженствовал.
И вдруг почувствовал, как на него повеяло знакомыми ароматами: розой, лавандой и мятой одновременно. Он открыл глаза.
Эдае, как всегда, первой вошла в лавку.
Махлиатена не могла не задержаться у прилавка с разноцветными тканями. Эдае, заметив Давида, быстро произнесла на арамейском приготовленную фразу. Арамейскому она научилась, живя среди парфян.
– Сегодня, как скроется солнце, приходи к пастушьей яме, что у нашего сада, ты ведь знаешь это место.
Эдае почему-то была уверена, что чужестранец все поймет правильно и не посмеет отказаться или рассказать кому-то. Давид незаметно кивнул в знак согласия,
