конвоира. Это заставило его вернуться в строй, а по щекам побежали слёзы. Я, было, рванулась к надзирателю, чтобы вырвать из его рук кнут, но меня перехватил Завир и зашептал:
– Госпожа, не нужно. Они в своём праве, это их работа. Простите, это я виноват. Нужно было проехать мимо, но я уже три года не видел сына и сорвался, – в голосе мужчины чувствовались непролитые слёзы.
– Почему вы мне не сказали, что у вас есть сын? – спросила я, кипя от гнева, но не на несчастных родителей, а на саму систему рабовладения. Ведь у рабов в этом мире нет никаких прав. К ним относятся как к животным, иногда даже хуже.
– А что бы это изменило? Мы не знали, кто купил нашего мальчика. Нам этого не сказали, – ответила Ирис, не отрывая взгляд от ребёнка, – а писать письма рабам запрещено.
– Так, ладно, теперь уже нет смысла ворошить прошлое. Нужно что-то срочно предпринять. Ждите меня здесь, – скомандовала я и отправилась в контору.
Там за столом я увидела того же клерка, что и в прошлый раз. Меня также узнали и заискивающе улыбнулись. Быстро выяснила, что через час сюда приедет один важный господин и будет выбирать себе новых рабов. Я объяснила агенту, что мне тоже нужен один раб и возле стены его конторы есть подходящий экземпляр. Мне была названа завышенная цена за мальчишку, но немного поторговавшись для виду, я купила раба и сделка была оформлена. Как и в прошлый раз, я отказалась от рабского ошейника в пользу магической рабской метки на лопатке. Хоть мне предлагали выбрать другое, более заметное, место, я была непреклонна. Когда я вышла из конторы, лица Ирис и Завира были белее мела. Я попросила обоих сесть в карету и дала им попить воды из фляги, захваченной с собой. Минут через десять меня позвали в агентство и показали на лопатке Дэвина новую метку. Взяв ребёнка за руку, я повела его из помещения. Когда он подошёл к карете, я открыла дверцу и помогла ему залезть в неё со словами:
– Принимайте подарок. – Ирис со всхлипываниями и причитаниями притянула сына к себе, обнимала его, целовала. Паренёк тоже не сдержался и заплакал, уткнувшись матери в плечо. Завир обнял их обоих и молча глотал слёзы. Я не стала маячить перед ними, закрыла карету и, забравшись на облучок, тронула лошадей медленным шагом в сторону дома. Минут через пять Завир постучал в стенку и попросил остановиться. Поменявшись с ним местами, я протянула мальчику руку со словами:
– Привет, добро пожаловать в семью. – Дэвин робко улыбнулся в ответ и пожал руку. По пути мы заехали на рынок и купили ему несколько комплектов одежды. Ирис всю дорогу не могла успокоить своё слезотечение.
Зато, когда мы прибыли в усадьбу, радости остальных обитателей дома не было предела. Оказалось, что все были хорошо знакомы с парнем, так как он рос в одном с ними поместье. Но три года назад ныне покойный хозяин его решил избавиться от лишних рабов, к которым причислил и сына Завира и Ирис. Ни слёзы матери, ни мольбы отца не повлияли на решение рабовладельца. Так и пришлось расстаться с ребёнком. Со слов
