хмыкнул и развернул верхний сверток: в нем лежали женские платья с фижмами и оборками, под ними – дамские шляпки, в обитом бархатом футляре покоился набор серебряных ложек. Он встал из-за стола, подошел к окну и, переступая с пяток на носки, стал обозревать улицу.
– Карпин, Щербинин! – проговорил он чуть позже. – Вы – молодцы! От меня вам сугубая благодарность! Но почивать на лаврах нечего! Возвращайтесь на объект, у вас работы непочатый край.
Молодые «уголовные красноармейцы», так еще именовались сотрудники петродарского Угро в ту тяжелую годину, бодро поднялись на ноги и оставили кабинет. Закурив папиросу и, перемещая ее из одного конца рта в другой, Светловский сел на край стола и взглянул на задержанную торговку.
– Ваше имя, гражданка?
– Любовь Сапрыкина. Товарищ начальник, – тут же заныла она со слезами на глазах. – Невиноватая я. Подвернулась работа, почему ж не поторговать? Полгорода на базар что-то тащит для продажи.
– Торговать, гражданка Сапрыкина, никому не возбраняется. Если только товар не краденный…
– А он что, и впрямь ворованный? – удивилась девица, округлив зеленоватые глаза. – И откуда же его cперли?
– Вы мне здесь дурочку не включайте! – рявкнул Светловский да так, что Сапрыкина подпрыгнула на стуле. – Вы прекрасно знаете, что платья и серебряные ложки из обнесенной квартиры! Говорите, кто подрядил вас торговать? Не пытайтесь увиливать, иначе посадим за решетку с таким хамьем, что белого света не взвидете! Ну!..
Девица рухнула на колени и запричитала:
– Скажу, все скажу, только отпустите за ради Бога!
– Отпущу на все четыре стороны, если будете покладистой… Так чей же товар?
– Как на духу, Васьки Шкета шмотки с ложками. Он, он мне их приволок, черт малолетний! Говорит, сторгуй Любка, хорошую деньгу отхватишь!
– Значит, Васька Шкет… Cколько ему? Фамилия? Где живет?
– Лет четырнадцати, Парфенов его фамилия. Матери давно нет, отец горькую пил, с месяц назад дом спалил и сам в огне сгорел. Шкет с тех пор по хатам скитается.
– Когда у вас с ним очередная встреча?
– Завтра припрется, обещал… Только я вам вот что скажу: cегодня ночью он со своими дружками мануфактурный склад будет брать. Так и сказал: «Мануфактурный грабить будем!»
– С какими дружками?
– Не знаю, не говорил.
– Ага… И какой же из складов?
– Хвалился что, с завтрашнего дня кроме бабских тряпок, я буду френчи с кожанками толкать, то есть продавать… Товарищ начальник, вы меня не обманете? Правда, отпустите?
Cветловский улыбнулся. Взяв из стопки бумаги чистый лист, он положил его на середину стола.
– Я слово свое держу. Садитесь, гражданка, за стол, берите ручку и пишите: «Я Любовь Сапрыкина, взяла у Василия Парфенова по кличке Шкет для последующей продажи партию вещей, в том числе набор серебряных
