там говорить – Ной Рувимыч был в курсе инструкций департамента Бдительности.
– Да так, – сказала я. – Пошляюсь немного…
Я действительно собралась погулять по Тверской. Через час на Маяковке у меня была назначена встреча с Мариной.
Microsoft Word, рабочий стол, папка rossia, файл moskva
«…литературная жизнь столицы протекает не то что вдали от меня, но в значительном отдалении. Меня приветливо встречают в редакциях журналов и просят приносить «новенькое», охотно публикуют, приглашают на торжественные вечера по случаю вручения премий… Была на днях на одном таком вечере одного из авторитетных литературных журналов. Они сняли для этой церемонии особняк на Тверской. Большой красивый зал, битком набитый литературной братией. В воздухе, пониже люстр, но значительно выше голов, носились едкие облачка ревности, тревоги, смятения, зависти и душевной боли такого напряжения, что ее можно пощупать, как материю… Я улыбнулась одному, кивнула другому, третьей… и ретировалась, чтобы не разболелась голова от такого атмосферного давления…
…А на днях позвонили из одного престижного издательства, – просят согласия стать номинатором новой литературной премии – «Народный роман». Я выдержала паузу, так как немало удивилась, – учуяла своим чувствительным носом запашок портянок, струящийся от всей команды, сочинившей эту премию. Такой народный дурман… Тем не менее, по вечному своему легкомыслию, дала согласие. Как-то не подумала, что в процессе присуждений-обсуждений придется много чего читать, а все это – время, которого у меня и раньше-то было в обрез, а сейчас и подавно. Словом, вчера, посреди заполошной недели, некстати звонит секретарь издательства, напоминая, что время подпирает, и от меня ждут фамилию номинанта. Я, как всегда в таких случаях, впала в отчаяние и решила номинировать единственного современного писателя, с которым поддерживаю тесные отношения, – свою Марину Москвину…»
Глава восьмая
Марина
Я часто уезжала в командировки – на день, на два – по разным городам. Это были мои выступления, так называемые «встречи с общиной», – дело для меня, вечного странника, привычное… Ныряла в эти поездки, как в полынью уходила, – с головой. Выныривая, отфыркивалась, отплевывалась, и, отгребая повседневный мусор одной рукой, другой хваталась за телефонную трубку, звонила Марине, чтоб она вытащила меня на волю…
А бывало, в середине рабочего дня набирала знакомый номер, – просто, чтобы услышать ее голос: свежий, свободный от малейшего напора, навеки изумленный чудесами этого мира. Он невесомо реял в телефонной трубке, привыкшей принимать в себя пудовые тяжести интересов и охотничьего гона клиентов Синдиката.
– Господи, ты уже на работе, – удивлялась она, – так рано… это все твои несусветные соловьиные подъемы…
– Почему же несусветные? Сейчас двенадцать. А встала-то я в пять.
– Если б мы с тобой жили в одной квартире, – говорила она, – мы бы никогда не встречались…
До
