style="font-size:15px;"> Мальчик знал: если он будет кричать, то получит двойную порцию. Поэтому он прикусил себе губы до крови, – перед глазами у него пошли зелёные жёлтые круги. Неужели она никогда не перестанет?
Она стащила его с оленьей спины, поставила на ноги и потрясла за плечи.
– Знаешь, почему ты наказан?
Он сдался.
– Да, – сказал он, – потому, что я сделал из Приблудной Птички приманку для пиявок.
– Нет, – сказала бабушка, – вовсе не потому! А потому, что ты не знал, что надо взять с собой соль, чтобы их снять.
Она позвала старую Гриетт.
– Отнеси молодого господина в постель, – сказала она, – он не может сегодня хорошо сидеть за столом.
Хромая служанка хотела замолвить словечко.
– Госпожа графиня… – начала она.
Бабушка её перебила:
– Молчи, Гриетт. Молодой господин получит стакан воды и больше ничего.
Старая хромоножка взяла его на руки и отнесла в комнату. Затем приготовила масла, растёрла мальчика и уложила в постель. Он лежал на животе, царапал пальцами подушку и стискивал зубы. На той стороне не оставалось ни одного здорового места – рубцы от затылка до колен. Он стонал и всхлипывал от боли.
А затем все же заснул.
* * *
В эту ночь ему снилось, что открылась дверь. Нет, нет – ему не снилось. Дверь заскрипела так громко, что он проснулся. Он поднял голову, посмотрел – полная луна ясно светила сквозь большое окно.
Дверь действительно открылась, и вошла маленькая девочка. Она выглядела страшно бледной, он испугался: он почти подумал, что она мёртвая. На ней был длинный ночной халатик, и локоны падали ей на плечи.
– Приблудная Птичка? – прошептал мальчик. Она подошла вплотную к его кровати, взяла его руку.
– Тебе ещё больно? – шепнула она.
Он сказал:
– Нет, вовсе нет! – Но сделал неосторожное движение, заставившее его застонать.
Она провела ручкой по его пылающему лбу, нежно, лаская.
– Ты сердишься на меня, Ян? – спросила она.
– Почему я должен на тебя сердиться? – возразил он.
– Потому, что бабушка тебя побила, – сказала девочка.
Он потряс головой:
– Нет, нет, это ничего не значит, я почти ничего не почувствовал.
Затем он увидел, как она вдруг зашаталась, почти упала, схватила его руку, опёрлась.
– Ты так бледна! – сказал он. – Ты совсем белая и совсем холодная, ты, наверное, потеряла много крови.
– Немного, – ответила она, – но это не беда. Если хочешь, мы завтра снова пойдём ловить пиявок. Я больше не буду кричать.
– Нет, нет, – сказал он. – Я ещё не знаю, что я и с этими буду делать.
Она подняла головку и потёрлась своей щёчкой о его.
– Спокойной ночи, – прошептала
