говорят, сумасшествие не заразно. А по-моему, очень даже заразно! Когда немец-то кончился, кое-кто из наших не выдержал. Собрались, пошумели, и чуть было не спровадили этого психа-сказочника в дурдом… Но всё-таки не вышло. Исправно, говорят, служит, да и кто ещё образованный будет в такой глуши стеречь ваши развалины? Потом знающий человек рассказал: заступился кто-то за этого старикашку. Кто-то с бо-ольшим кошельком… Небось тоже какой-нибудь любитель старинных легенд. А по мне, так всё одно – что бред больного, что легенды эти… Вы-то говорили с ним?
–Говорил. Но я в такие байки не очень-то верю. Так, покатался-посмотрел. Архитектура у вас интересная. Да и вообще, природа.
–Вот это правильно! Здоровый туризм – и нам хлеб. Сами-то откуда будете?
–Париж.
–О, ну тогда здешняя глушь вам быстро надоест. Вот Богота другое дело: там и казино, и девочки первый класс.
–Да, пожалуй. Налейте-ка мне ещё. И кстати, как отсюда быстрее пройти к станции?
–А просто вниз по дороге, никуда не сворачивайте.
–Замечательно, спасибо. Нет, сдачи не надо.
# # #
В это время сторож и девочка спускались с другой стороны горы. Девочка шла впереди, держа старика за руку, а он покорно следовал за ней.
–Ты рассказал ему легенду? – спросила она.
–Он знал её, только не до конца. Впрочем, что толку. Слишком молод – ни слушать, ни смотреть не умеет.
–Но ты тоже не видишь меня.
–Я видел тебя. Это было давно и совсем в другой стране. Помнишь, я тебе рассказывал.
–Расскажи ещё раз. Я люблю эту историю. К тому же ты каждый раз рассказываешь по-разному.
–Хорошо, – согласился старик. – Только ты смотри внимательно под ноги, а то мы оба свалимся и разобьём себе носы.
Он замолчал на некоторое время, а потом начал свою историю:
–Я был известным художником и жил в городе Лионе…
–Известные художники живут в Париже, – возразила девочка.
–Эй, кто рассказывает, я или ты? – Сторож легонько хлопнул ее по плечу. – То-то же, не перебивай.
Сначала я действительно жил в Париже, и именно там сколотил себе славу. Хотя, если говорить об славе – её в основном создавали мои шумные попойки и хулиганские выходки, а не картины.
Однажды, к примеру, я попал на вечеринку, где присутствовал сам Дали. Его жена, Гала, шокировала окружающих новым белым платьем, которое на первый взгляд выглядело очень консервативным, а на второй – совершенно неприличным. Я нагло ухаживал за ней весь вечер, и под конец усадил её в кресло, куда перед этим пролил немного кетчупа.
Когда окружающие захохотали, старый мистификатор быстро выкрутился, приписав создание этой «новой палитры» самому себе. Он тут же усадил жену на лист бумаги и объявил полученный оттиск «шедевром менструально-критического метода». Но он был зол, чувство собственного величия изменило ему на мгновенье, и он ляпнул какую-то
