собаки, и та бросилась за своими мучителями, радостно взлаивая, что снова увидит их.
С тех пор, мягко говоря, я не люблю, когда издеваются над слабыми, беззащитными, доверчивыми, продолжающими верить в доброту, справедливость.
Боевые действия в Чечне открыли мне многие тайны российской жизни. Я – не романтик. Удостоверение обозревателя Центральной милицейской газеты позволило мне находиться в эпицентре кровавых событий. Я – писатель, не журналист: поэтому в критических ситуациях брал в руки оружие раненых воинов… Мне не по душе современный кодекс журналистской этики – находиться над схваткой, соблюдать нейтралитет. Плевал я на этот нейтралитет! В конце марта 1996 года я летел «Черным тюльпаном» в Ростов-на-Дону, сопровождая в «Центр погибших» останки героев своих очерков – офицеров спецназа.
В 1943 году одному писателю, фронтовому журналисту, развеселый комбат сказал: «Какая у вас одинокая профессия. Мы в батальоне, как один кулак. А вы мотаетесь по фронтам, живете нашей жизнью, рискуете и все один. Какая одинокая, грустная должность – писатель».
Комбат был прав и не прав! В октябре 1996 года в Центральном госпитале МВД я умирал в одиночестве, а в лихорадочных снах разговаривал с убитыми на чеченской войне, и один солдат сказал: «Мы тебя знаем. Ты к Димке Евдокимову в гости приезжал». Это была правда. Боец «Витязя» Дмитрий Евдокимов, мой земляк, погиб при штурме села Первомайское, и когда я приехал к его родным, напротив деревенского дома, в леске лежал собранный им перед армией металлолом, чтобы на вырученные деньги купить младшему брату и сестрам подарки. Не успел. Пал смертью храбрых!
Россия часто воюет, потому что после каждой новой войны власть имущие стремятся быстро забыть ее. Утюжат память о ней, словно танковыми гусеницами. Задача литературы – не забывать, напоминать, что главное в нашей жизни – любовь. Пройдя через войну, это особенно знаешь.
Виталий Носков
Часть первая
Снег на броне
В рассказе моего друга, офицера-десантника, прошедшего через ад новогоднего, с 1994 на 1995 год, штурма Грозного, нет воспоминаний о падающем снеге, декабрьском и январском холоде. «Почему?» – думал я. Зима в Чечне – испытание снегом, дождем, каленым ветром. И понял, что для офицера-разведчика, интеллектуала, самым мучительным истязанием в те дни была не зима, а то, о чем он поведает сам…
Мы служили. Служили, как могли: честно, с десантным фанатизмом, преданностью голубому берету и Родине. С начала девяностых годов участвовали практически во всех разгоревшихся в России межнациональных конфликтах (Приднестровье, Северная и Южная Осетия, Ингушетия). Получали ордена и медали, внеочередные звания, росли по служебной лестнице. Костьми ложились, если кого-то не брали на очередное боевое задание. Потерь практически не было.
Мы не знали, что нас ждет Чечня. Хотя в душе у меня росло беспокойство… В конце 1992 года, участвуя в Осетино-Ингушском конфликте, после «триумфального» наступления на территорию Чечено-Ингушетии, я стоял на аэродроме: то ли в Моздоке, то ли в Беслане – и рассматривал подбитую БМД-2 десантного батальона (наших соседей), точнее, что от нее осталось: груду железа, пропитанную кровью и раздробленными костями двух членов экипажа. Я начинал понимать, что все еще впереди…
В 1993 году один из офицеров спросил меня: «Почему у тебя личный состав на занятиях выполняет упражнения по перебежкам, переползанию и изготовке к бою на асфальте? Это же ужасно больно! Солдаты тебя возненавидят». Я ничего не ответил. Я предчувствовал Чечню…
О штурме Грозного в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год написано много. Но недавно в одной книге о той бойне я прочитал: «Восточная группировка, не выполнившая поставленную задачу, была выведена из Грозного». Стало обидно и горько за погибших в те дни.
«Как поступить?» – размышлял я. Да, правда часто испепеляет, может унизить, лишить иллюзий. Но она, правда, единственное, что осталось в моей памяти о днях и ночах Восточной войсковой группировки, оболганной в книге, название которой – и это справедливо – не сохранилось в сознании.
Наше десантное подразделение прилетело в Моздок в начале декабря 1994 года. Расквартировались на аэродроме – в отдаленной его части и, обеспечив охрану территории, стали готовиться к выполнению специальных задач. Проводились плановые занятия, шла подготовка к ведению боевых действий.
Первую свою задачу мы получили в 20-х числах декабря. Нас разбили на так называемые сводные группы, вошедшие в состав войсковых группировок, идущих на Грозный. В нашей сводной группе, нацеленной на восточное направление, было 25 разведчиков: офицеров и солдат. Я командовал группой солдат.
У групп, подобной нашей, задачи на бумаге были разведывательные, диверсионные. На самом деле нам «нарезали» прикрытие особых участков, обеспечение безопасности командования и выполнение специальных задач.
25 декабря
