людей! Больше не будет ни немцев, ни англичан, ни русских! Будет один-единственный народ, непобедимый уже потому, что его некому будет побеждать! С ним я обрету свое бессмертие!
Гитлер посмотрел на Раттенхубера и Шмундта безумными глазами:
– Но сперва я сварю в этом священном котле всех предателей Третьего рейха! Всех этих Боков, Гальдеров и Моделей! Всех мерзавцев и пораженцев, дерзнувших идти против моей воли! Это они пожирают мое сердце и мозг быстрее вонючих славян, крадут мою жизненную энергию, мою великую победу!
Выпалив все это на одном дыхании, Гитлер дернулся, тяжело вздохнул и, как будто ничего не было, как будто он только что сюда вошел, спросил своих спутников:
– Вы уверены, что свод этого бункера несокрушим?
– Даже при прямом попадании, мой фюрер! – заверил его Раттенхубер. – Ваш бункер практически непробиваем! Он надежен, как броня немецкого танка! Можете положиться на него целиком и полностью!
– Если бы точно так же я мог положиться и на своих друзей, Раттенхубер! – Гитлер любовно провел ладонью по бетонной, четырехметровой толщины, стене. – Увы, они не так надежны, как этот бункер! Я не имел в виду вас, господа. Хотя…
Не договорив, фюрер тут же покинул подземелье.
Глава 13
Обиженный Гальдером фюрер обедал в узком кругу своих адъютантов и секретарей. Борман был в отъезде. Пообедали на скорую руку, без речей и тостов. Гитлер пребывал в неопределенном состоянии духа, был молчалив и задумчив.
Без особого аппетита фюрер справился с горячим гороховым супом. Он не выносил остывших блюд и долгого их ожидания.
Так как у окружения фюрера сегодня был бифштекс, следуя установившейся традиции, для него самого повар приготовил мнимый бифштекс из овощей.
В последнее время Гитлер пристрастился к яйцам с черной икрой. Вот и в этот раз вазочка с русским деликатесом стояла прямо перед ним. Гитлер зачерпнул икру десертной ложечкой и уж было поднес ее ко рту, но в последний момент передумал и спросил у дежурного адъютанта:
– Интересно, и почем же сегодня эта… нерожденная рыба?
Ответ адъютанта его потряс. Он решительно отодвинул от себя вазочку с черной икрой и приказал:
– Больше мне это дорогущее шайсе не подавать! Я что, еврей Ротшильд? Я не намерен проедать за обедом недельный бюджет немецкой семьи!
И, окинув взглядом тесный круг своих приближенных, ворчливо добавил:
– Остальных это, разумеется, не касается! Без проблем! Можете есть! Если, конечно, позволяет совесть!
Разумеется, к икре больше никто не притронулся.
Но ужинал фюрер, как и в день приезда в ставку, в офицерской столовой при казино. Пришли все свободные от дел и вахт. Вопреки ожиданиям, фюрер был в прекрасном настроении, всех задирал, старался, как обычно, «посадить в лужу» и даже Гальдеру дружелюбно помахал рукой.
С
