мозга нет, понял Сашка. Она умна, она чертовски умна, умна, как… сорок тысяч студенток МГУ.
И вот двое, увенчанные дарами Змейковского ручья, взявшись за руки, вышли на тропу. У Сашки на плече – рюкзак, в левой руке – бензоножницы. Он шел в одной левой кеде – вначале он решил отдать ее Тае, но кеда оказалась слишком велика, и Тая сказала, что босиком ей привычнее; тогда Сашка твердо пообещал ей новые босоножки, самые лучшие, решив, что мотоцикл может подождать.
Измайловка, полускрытая паводковой зеленью самостийного леса и ластящихся к домам изнеженных человеком садов, приближалась: выскакивали, взблеснув стеклом, окошки, с каждым шагом выдвигались вперед фрагменты крыш – серых шиферных, красных и зеленых черепичных; вонзались в безоблачный озон коротенькие печные трубы (горизонтальные газовые не дотянулись до села).
– Там твой дом? – спросила Тая, указывая на поселок внизу.
Сашка помотал головой:
– Скоро. Совсем скоро. Только дождемся автобуса… Бабушка, небось, дома, ну, ничего… а отец – на работе. Я тебя с ними познакомлю.
Они уже спустились к асфальтовому шоссе, до чайной фабрики было рукой подать, когда из-за поворота вынырнул милицейский уазик. Тая остановилась, во все глаза глядя на машину. Уазик резко затормозил, из него выскочили два милиционера в форме и направились к ним…
– Это я, – сказал Сашка.
Тая засмеялась и кивнула, ткнув пальцем себе в грудь:
– А это я.
Венок из трав лихо съехал ей на один глаз, крестики цветочков вечерницы, собранные в семицветия, выбились из венка и висели на обломанном стебельке.
Сашка поднял бензоножницы наперевес, заслоняя девушку, и твердо сказал:
– Это я оскопил того сатира, запомни, Тайка, – это я.
Глава 9
Предложение, от которого невозможно отказаться
– Но, но, но! – плюхнувшись рядом с Кулаковым, бормотал краснолицый. – Эт-то еще что?! Мы так не договаривались! Приходи-ка в себя! Понятное дело, не каждый день увольняешься из жизни… по собственному желанию. Но пора и честь знать!
Стащив с головы войлочную шляпу – антагонистку валенок, северянин принялся обмахивать ею Кулакова, и тому показалось, что сквозь глаза и мозг с лепетом, трепетом, щебетом пронесся восторженный рой красноватых крылатых созданий величиной с детский ноготок… тех же божьих коровок?.. Во всяком случае, Кулаков очухался. Голова была легкой, вычищенной изнутри, вылущенной, как орех из чужеродной скорлупы.
– А если бы, сверзившись вниз, ты убил бы кого-нибудь в толпе? Например, свою начальницу?! Хорошо бы это было?! – спрашивал краснолицый, качая головой, на которую уже опять была нахлобучена войлочная шляпа, непременный атрибут курортников тридцатых – шестидесятых годов. – При росте в два аршина десять вершков, да в пять пудов весом, и учитывая, что высота тут саженей десять, это вполне вероятно. В
