то ли девочке, то ли мальчику, доносящийся словно из могилы.
– Здравствуй, Соня! – снова послышался этот жуткий голос. И в следующий миг помещение словно озарилось тысячей свечей, хотя ни одной девочка так и не увидела. Однако колебание огня постоянно отражалось в зеркалах, от чего возникало дурманящее чувство – пол так и норовил уйти из-под ног. Увидев этот бесконечный коридор огромных зеркал, Соня так и застыла с приоткрытым ртом, чувствуя, как медленно холодеет от ужаса кончик носа. Её пронзило дурное предчувствие, как будто накрыло волной тёмного ужаса. В первые секунды она даже не заметила зеркало, расположенное прямо напротив неё, единственное, не стоящее в хороводе своих жутких друзей, танцующих в ритме колебаний огонька невидимых свечей. И лишь когда она перевела взгляд на это зеркало, сердце бешено заколотилось о рёбра, а спина покрылась мурашками. Волнение будоражило под кожей и в груди, дыхание сбилось, стало прерывистым. Из зеркала на неё смотрела она сама – вот только было в отражении что-то пугающее и отталкивающее, от чего хотелось попятиться в надежде, что позади нет стены, а лишь – бескрайние зовущие луга.
– Здравствуй, – как-то глупо и неразборчиво прошептала одними губами Соня, не издавая при этом ни звука, но, кажется, отражение прекрасно поняло её в этот момент. Оно улыбнулось лишь одним уголком губ, от чего колени у девочки тут же подкосились, и она еле удержала себя на ногах, изо всех сил цепляясь за обрывки сознания, пытаясь не упасть в обморок.
– Теперь уже поздно убегать, – медленно, тем же холодным голосом продолжило говорить отражение. Голосом чужим, не принадлежащим Соне. – Ты сама меня позвала, зажигая свечу. Разве не помнишь?
И в голове тут же пронеслись роем воспоминания. Как она приехала на летние каникулы в деревню. Как бабушка ушла к подруге. Как сама залезла на чердак и нашла запылённое зеркало, неловким движением провела по его поверхности пальчиками, оставляя после себя дорожку на пыльном поле. Как спустилась обратно в кухню и нашла там старую свечку, которую бабушка хранила на всякий случай. Как зажгла её. Как поднялась обратно на чердак. И как испугалась собственных глаз, отразившихся в огромном зеркале в свете огонька, будто затягивающем в болото.
Соня неловко кивнула, потупив взгляд, и завела руки за спину, смыкая пальцы в замок.
– Вот видишь, – улыбнулась девочка из зеркала. – Я тебя не обманываю. Лучше расскажи, что произошло. Я вижу, как ты печальна.
Соня медленно оторвала взгляд от пальцев ног, которые демонстративно рассматривала, и с интересом посмотрела на отражение, будто надеясь увидеть в этой улыбке ответ на вопрос: «Можно ли верить девочке в зеркале или же нет?»
Неизвестно, что именно пробудило в этот момент в Соне доверие к незнакомке: её внешний вид, словно у сестры-близняшки, таинственная атмосфера и витающая в воздухе магия, надежда на обретение друга, а может, простая детская наивность. Соня подалась вперёд, словно влекомый волнами парус, и прикоснулась пальцами к холодной зеркальной раме, обхватывая её и чувствуя, как деревянные стружки, давно отшелушившиеся от изделия, больно впиваются в её нежную ладонь.
– Ты мне поможешь? – с мольбой в голосе спросила она. В этот момент Соня почувствовала, как на глаза навернулись слёзы, которые она тут же зло сморгнула. Однако ощущение увлажнённых ресниц не покидало её головы. – Ты мне, правда, поможешь? – цепляясь за слова девочки из зеркала, как за соломинку, снова спросила она глазами ангела, большими и искренними.
– Конечно, – по-доброму улыбнулось в ответ отражение. – Только расскажи мне, что тебя волнует.
Несколько секунд Соня недоверчиво смотрела на девочку, после чего её глаза лихорадочно забегали по зеркальному коридору то влево, то вправо. Она будто взвешивала в свои семь лет все за и против, то и дело закусывая нижнюю губы в раздумьях:
– Со мной никто не общается в классе, – прошептала Соня, снова потупив взгляд и бессильно опустив руку, обдирая тонкую кожу о раму. Её губы задрожали, и на глазах снова выступили слёзы. – Они считают, что я странная. А мальчишки ещё и обзывают зубрилой! – в сердцах всплеснула руками девочка, со злостью сжимая ладони в кулаки, даже не обращая внимания на ноющую боль в правой руке. – А я так сильно хотела пойти в школу. Думала, что смогу найти там хороших друзей. А никто… – слезинки, скатываясь по щекам, уже падали на её ключицы градом; девочка хлюпала носом, неистово повторяя одно и то же слово, – …никто не хочет со мной дружить!
Всё это время отражение смотрело на неё жалостным взглядом, чуть наклонив голову вбок. Казалось, если бы оно могло, то тут же преодолело бы зеркальную преграду рукой и, в порыве успокоить, положило бы ладонь на шелковистые волосы плачущей Сони. Но оно не могло.
– Не плачь, – холодным, но уже не вызывающим такую бурю противоречивых эмоций голосом проговорила девочка из зеркала. – Я обещала – значит, я помогу. Тебе надо всего лишь сложить из бумаги тысячу журавлей и загадать желание. И оно обязательно исполнится. Можешь загадать
