из общего здания и скрывался среди ветвей и цветов сада. Мысленно я села на пушистый ковёр, чтобы насладиться видом из окон-стен. А сама осталась стоять и дышать. В это время Даниэлла бесшумно покинула меня и оставила в комнате одну, как мне казалось.
– Вы хотели бы присесть на пол? – раздался голос сбоку.
– Что? – вздрогнула я.
Сегодня все решили меня попугать!
Возле входа стоял милый старичок, живо напомнивший мне какого-то британского актера. Его твидовый костюм придавал ему образ прогуливающегося в парке джентльмена.
– Как вы поняли? – спросила я и только тут заметила, что он тоже говорит по-русски.
– Вы слегка согнули левое колено и подались вперёд. Логично предположить, что вы так делаете перед тем, как сесть на корточки или плюхнуться на траву, – его миролюбивый тон намекал на откровенную беседу, я уже почти считала его старым знакомым моей мамы или соседом по даче.
– Вы наблюдательны…
– Не скрою, всегда гордился своей этой особенностью. Вы позволите? – он наполовину зашёл в кабинет и остановился.
– Это же ваш кабинет, – растерялась я перед его старомодной учтивостью.
– Это как вы пожелаете, – слегка улыбнулся Мизонье.
– Вы так говорите… загадочно. И почему-то по-русски.
– Здесь многие говорят по-русски. А я, например, тридцать лет женат на исключительной русской женщине, благодаря которой неплохо выучил язык. Она уверена, что русскую поэзию не перевести. И я, знаете ли, с ней в этом согласен. Это действительно не перевести. И даже не понять до конца, не будучи русским.
– Что именно?
– Вам знаком Сергей Есенин?
– Конечно.
Он вдруг заговорил каким-то другим, отстранённым голосом. Я бы сказала с сожалеющим оттенком:
«Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдёт вражда племён,
Исчезнет ложь и грусть, —
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».»
Человек, только что прочитавший мне отрывок из одного из моих любимых стихотворений Есенина и вообще всех стихотворений, остановился и, казалось, задумался, всматриваясь в зелень за стеклом.
– Вы в порядке?
– Да-да, извините. Эти строки отзываются у меня непонятой скорбью по утраченному времени, месту. Вы знаете это стихотворение?
– Да, я могу сказать, что оно моё любимое в творчестве Есенина.
– Интересно…
– Вы не просто так его вспомнили?
– О нет, не стоит искать в моих словах двойное дно. Я с вами откровенен, – сказал доктор и присел на кресло, стоявшее рядом с другим таким же, так, чтобы смотреть в сад. Раскрытой ладонью указал мне на соседнее. – Или вам удобнее на полу?
– Было бы, не будь я в этой юбке, –
