Сашка по вполне логичным причинам перестала ощущать своё превосходство перед сверстниками. Это в Рояльске она была дочерью солидного пса, тогда как здесь, в Лондоне, она была не более чем мисс Касаткин, иностранной студенткой из далеко не самой развитой страны – по меркам остальных студентов, во всяком случае. Это в Рояльске у неё были личный водитель, лучшая одежда из самых дорогих бутиков рояльского ЦУМа и бесконечные ужины в «блатных» ресторанах. Здесь же ей приходилось пользоваться подземкой, носить самую обычную одежду и питаться исключительно на кухне своей скромной съёмной квартиры, лишь изредка радуя себя вылазками в кафешки, которые отличались довольно демократичными ценами.
Было время, когда ей хотелось всё бросить и улететь обратно в Рояльск. К маме, к папе, к красивым вещам, дорогим ресторанам и к полным обожания глазам псов противоположного пола. Однако ей было невыносимо даже представить злорадные ухмылки рояльских сверстников, которые наверняка проявились бы на их завистливых мордах, как только её лапы вновь бы ступили на родную землю. Сашка до смерти боялась возвращаться «ни с чем». Такого позора она бы себе никогда не простила, поэтому сквозь слёзы, сквозь непонимание и холодность нового, лондонского, окружения усердно занималась тем, ради чего, собственно, её в этот проклятый Лондон и отправили, – она училась.
Из неё никогда бы не вышла та самая Александра Беррингтон, которая в данный момент сидела перед Тузиком Озейло в ресторане и распивала вино, если бы не тот сложный год. Сложный в плане бесконечных сомнений, внутренней борьбы, разрушения всех детских и юношеских иллюзий, а также жизни, настолько заполненной одним лишь одиночеством.
– А ты жалел? В тот год, когда я улетела? – спросила она у Тузика.
– Нет, – покачал головой Тузик, честно обдумав ответ на вопрос с полминуты. – Жалеть было некогда. Да и рядом никого у меня не было тогда, в институте. Я в то время был весь в идеях, в планах на будущее: миллениум, новый век, новая жизнь… А настоящего толком не было. Наверное, поэтому я с таким счастьем и рванул сюда, как только диплом получил. Здесь было тяжелее. Новая страна, чужие нравы. Да ты и сама понимаешь – проходила. – Тузик рассмеялся. – Было очень трудно, особенно без надёжной опоры. Но я не жалел.
– Что, совсем без опоры?
– В первое время моей опорой были только деньги, – признался Тузик. – Школьная стипендия за бронзовый ошейник, университетская стипендия, зарплата из рояльского агентства недвижимости… в Рояльске я ничего практически не тратил. В основном только копил. – Тузик на миг задумался. – Ещё были деньги, которые мне дала мама перед отлётом. Очень крупная сумма была…
– Крупная? – улыбнулась Сашка, явно не веря.
– Не удивляйся, – покачал головой Тузейло. – Как выяснилось сразу после защиты диплома, мой отец исправно слал ей средства. Не говоря ни слова, она откладывала их мне на чёрный день. Планировалось,
