предоставленными самим себе. Часто на работе мы вынуждены заниматься теми видами деятельности, которые устраивают нас в наибольшей степени. Приносит удовлетворение занятие трудным, но целесообразным делом, не только требующим таланта, но и развивающим наши способности. Мы настолько глубоко погружаемся в работу, что, прибегая к терминологии Чиксентмихайи, забываем о горестях и воспаряем над тревогами и заботами, отравляющими повседневное существование. Наше обычно рассеянное внимание становится направленным исключительно на то, что мы делаем. «Каждое действие, движение, мысль в этой ситуации вытекают из предыдущего действия, движения или мысли, – поясняет Чиксентмихайи. – Работой занято все ваше существо, вы до предела напрягаете свои способности, мобилизуете знания и опыт» [10]. Такое состояние глубокого погружения в работу может возникать при любом виде работы – от укладки плитки и пения в хоре до участия в гонках по пересеченной местности. Не надо получать большую зарплату для того, чтобы испытывать наслаждение от такой деятельности.
Напротив, на отдыхе зачастую мы теряем всякую дисциплинированность, и наш ум начинает бесцельно блуждать. Мы получаем на работе достаточно денег для того, чтобы, закончив ее, начать тратить зарплату на удовольствия, но чаще всего мы растрачиваем наши часы отдыха на всякий вздор. Нам свойственно избегать трудной работы и хобби. Вместо этого мы смотрим телевизор, ходим в магазины или зависаем в интернете. В результате лени, в которую мы себя погружаем, нас покидает радость и приходит раздражительность и нервозность. Лишившись необходимости сосредоточивать внимание на внешних стимулах, мы начинаем копаться в себе и попадаем, как выражался Эмерсон, в «тюрьму собственного сознания». «Работа, даже самая непрестижная, доставляет больше радости, чем свободное время, – утверждает Чиксентмихайи, – потому что всякая работа имеет “встроенную” в нее цель и задачи, которые заставляют человека без остатка погружаться в дело, сосредоточиваться и растворяться в нем» [11]. Но наш лукавый разум не хочет, чтобы мы в это поверили. Мы пользуемся любой возможностью, чтобы увильнуть от оков труда, и приговариваем себя к праздности.
Так стоит ли после всего этого удивляться, что мы так охотно поддались чарам автоматизации? Наполняя нашу жизнь легкостью, комфортом и удобствами, компьютеры сокращают трудозатраты, потакают неуемному, хотя и не слишком разумному стремлению освободиться от излишней, на наш взгляд, деятельности. На производстве автоматизация способствует росту эффективности труда. Мотивы ее введения связаны чаще не с заботой о людях, а с прибыльностью предприятия. Деятельность рабочих становится менее сложной, может быть, даже комфортной, но при этом теряется чувство сопричастности делу. Работа начинает состоять из слежения за экранами мониторов и введения данных в соответствующие клеточки. Даже специалисты высокого класса чувствуют, что их работа ограничивается системами
