подождать день-два, но то, что она не напугана, – плохой знак.
Когда он вернулся во дворец наместника, чтобы принять ванну и побриться – подготовиться к вечернему приему на «Филопаторе», в спальне его ожидала Глафира.
– Вчера вечером меня не приглашали? – спросила она тонким голосом.
– Не приглашали.
– И в этот вечер не пригласили?
– Нет.
– А если написать царице письмо и объяснить, что во мне течет царская кровь и я твоя гостья в Тарсе? Если я это сделаю, она, конечно, включит меня в число приглашенных.
– Ты можешь написать, Глафира, – сказал Антоний, вдруг повеселев, – но это будет бесполезно. Собери свои вещи. Я отсылаю тебя обратно в Команы завтра на рассвете.
Слезы полились, словно тихий дождь.
– О, перестань плакать, женщина! – воскликнул Антоний. – Ты получишь, что хочешь, но не сейчас. А если не перестанешь плакать, то ничего не получишь.
Только на третий вечер, во время третьего обеда на борту «Филопатора», Антоний упомянул о Кассии. Он не задавался вопросом, как ее поварам удается придумывать новые блюда, но его друзья с восторгом поглощали все, и у них не было времени наблюдать, чем занята пара на lectus medius. Определенно не флиртуют, гостей больше волновали прекрасные девушки, хотя некоторые отдали бы предпочтение мальчикам.
– Завтра тебе лучше прийти на обед в наместнический дворец, – сказал Антоний, который все три раза ел с аппетитом, но не выставлял себя обжорой. – Дай твоим поварам заслуженный отдых.
– Если ты этого хочешь, – равнодушно ответила Клеопатра.
Она едва прикасалась к еде, довольствуясь воробьиными порциями.
– Но прежде чем ты, царица, окажешь честь моему жилищу, посетив его, я думаю, мы должны прояснить вопрос о помощи, которую ты оказала Гаю Кассию.
– О помощи? О какой помощи?
– А разве четыре добротных римских легиона не помощь?
– Дорогой мой Марк Антоний, – растягивая слова, устало проговорила Клеопатра, – эти четыре легиона шли на север под началом Авла Аллиена, который, как мне сообщили, был легатом Публия Долабеллы, в то время законного наместника Сирии. Поскольку Александрии грозили чума и голод, я была даже рада передать Аллиену четыре легиона, оставленных Цезарем. Если Аллиен решил переметнуться, когда пришел в Сирию, меня винить в этом нельзя. Флот, который я послала тебе и Октавиану, попал в сильный шторм, серьезно пострадал и вынужден был вернуться. И нигде ты не найдешь записей о том, что флот был предоставлен Гаю Кассию или что я дала ему денег, зерна или войско. Я признаю, что правитель Кипра, Серапион, посылал помощь Бруту и Кассию, но я буду только рада, если Серапиона казнят. Он действовал на свой страх и риск, никаких приказов я ему не отдавала, а это делает его государственным изменником. Если не казнишь его ты, то это сделаю я по возвращении домой.
– Хм, –
