вы с ней не похожи. Она хочет получать от жизни все, что только можно. Это, как манифест, написано на каждой частичке ее тела.
– Почему вы так думаете?
– Сами скоро узнаете. Так или иначе, буду вам признателен, если вы сделаете все как надо и умрете за меня. Письменное соглашение ведь не понадобится?
– Не понадобится.
Старичок еще пошипел немного. Видимо, о чем-то раздумывал.
– Может быть, есть какие-то просьбы, которые я могу исполнить после вашей смерти?
– Ничего такого. В похоронах я не нуждаюсь, равно как и в могиле. Но есть одно дело, которое вы могли бы сделать для меня. Я все собирался завести сиамского кота, но так и не получилось. Боялся лишних хлопот. Буду признателен, если после моей смерти вы заведете сиамца вместо меня. И я думаю, что давать ему молоко надо не в блюдечке, а в ковшике. Как он начнет из него лакать, надо легонько приподнять ковшик, чтобы его мордочка окунулась в молоко. Я бы попросил вас проделывать это раз в день. Это важно, так что не забудьте, пожалуйста.
– Странная какая просьба.
– Вы так думаете, потому что живете в самом обыкновенном, заурядном мире. Такая просьба лежит за пределами вашего воображения. И вот еще что. Если я вдруг останусь жив, должен ли я возвращать вам пятьдесят тысяч?
– До этого не дойдет. Прошу вас только об одном: жена должна быть убита обязательно.
– То есть это контракт на убийство?
– Можно и так сказать. Я хочу, чтобы следа от нее на этом свете не осталось. И я не хочу чувствовать себя виноватым. Ни в чем. Это того не стоит, чтобы я мучился да еще винил себя… Значит, договорились. Вы должны начать действовать прямо сегодня вечером. Дополнительные расходы я оплачу по вашему требованию.
– И где же мне «начинать действовать»?
– Вот карта. Здесь на холме элитный жилой дом. Называется «Вилла Боргезе». Квартира восемьсот шестьдесят пять. Пентхаус на верхнем этаже. Когда она там бывает, не знаю. Так что вам придется самому ее искать.
– Как зовут жену?
– Рурико Киси. В фамилии тот же иероглиф, что у премьер-министра Киси[3].
Как ни странно, старичок прямо-таки сиял, рассказывая Ханио о сбежавшей супруге.
3
Старичок направился к выходу. Только закрыл за собой дверь, и тут же вернулся. У человека, купившего чужую жизнь, были все резоны сказать то, что он сказал:
– О! Забыл важную вещь. Вы не должны никому ничего рассказывать. Ни о том, кто к вам приходил, ни о том, что вас попросили сделать. Раз уж я покупаю вашу жизнь, должна соблюдаться коммерческая этика.
– Об этом можете не беспокоиться.
– Нельзя ли получить письменное обязательство?
– Но это же просто глупо. Если вы уйдете с таким обязательством, бумага сама по себе будет говорить о том, что вы меня о чем-то просили. Разве не
