mage0_645a6bf65d2a110007cd4118_jpg.jpeg"/>На фестивале «ЧитайГорький!» в парке Пушкина в Нижнем Новгороде.
Бисером по шелку
(в стиле китайских императриц, вышивающих бисером по шелку свои любовные письма, ожидая с войны мужей. Здесь – по бумаге. Бисер – слезы в китайской символике. В моей символике шелк и бисер – нежность словами, бисер – слова, нежность – чувство, которым написаны стихи)
«Цикады ранние сверяют…»
Цикады ранние сверяют
часы с моим сердечным эхом,
плывет воздушными морями
сирень из бархата и меха, —
это воздушный ливень света
горизонталь сверяет с морем,
а вертикальная разметка
людьми – с причалом на просторе.
Люблю я набережный гомон,
что сердцу дарит всю свободу,
какая есть: идет истома
и свежесть легкие наполнит.
Вот-вот – и песенка рапсода
и очарует, и напомнит
о чудодействах небосвода,
мечтаньях в облачных походах.
Бисером по шелку
Благоуханья полная луна
покрылась лепестками нежных вишен.
Твой вздох по мне в той тишине не слышен,
и рваный пульс прислуживает мне,
то замедляясь, то бежать готов,
то в гомоне растаяв между строк,
найдет жемчужину звезды в зеленом небе.
И ластится котенок-ветвь, и льнёт
прохлады светлой веерное диво,
и ускользает мотыльком красиво,
под магию струны и перезвон,
гадательной стрелы летящий стон.
«Острое облако, похожее на мои чувства…»
Острое облако, похожее на мои чувства
острее жала пчелы, метаморфозы перца,
вселилось в небо и взыскует младенца, —
душу потрогать светом, что не от люстры, —
от вдохновенья.
Перебежать с этим облаком к берегу счастья, —
от высоты там пламя рвется на части.
Эха требует звук, и скрип колыбели
нежно мяукает в сердце, млеет капелью.
«В проспектах страсти вечная любовь…»
В проспектах страсти вечная любовь
блуждает ангелом на площади добра,
свои огни затеплила снаружи,
там было счастье: злая детвора
изведать притяженье, словно ужин,
спешила, годы лакомо за кровь
кусая и вгрызаясь в лучший край,
и в пропасть всё бросая: выбирай,
натягивая нити Парок туже.
Вилась, как в тленной жизни, мошкара,
перевивая вены и пути,
сплетая человеческие нити, —
и как теперь пути ко мне найти
любимым ласточкам?
Как славно вы парите!
Но видеть на просвет вас, не ласкаясь
душой с невольным лепетом цветка,
что птица уронила в облака —
нелепо, как нелепо дуновенье
внезапной силы, разжимающее зренье,
и ощущений полный звукоряд,
в котором птицы весело парят,
сшивая все пути и зашивая,
за струны нитей тайно задевая.
«Пережить этот дождь, как разлуку в четыре шага…»
Пережить этот дождь, как разлуку в четыре шага
не спеша выдавать за учтивость игривым паяцам
и весь дом положить вихрям памяти на острова —
там, в палатке, вершить чудеса, ждать, когда раздвоятся
и дела, и мечты.
Расстоянье в четыре шага —
это пропасть на уровне духа, и мятлики тают,
прорывая пустынные лики и все их слова
в промокашечных пятнах распластанные на бумаге.
То ли день, то ли два, то ли вечность за нами стоит,
и держа за края звездной сини,
отплаканных вёсен
раздает кренделя в виде бабочек.
Мы у них спросим,
тяжко ль сплющенным быть,
плавить в ангельский зов свою нить
и скреплять ею остров с пустыней,
там,
