машина, на которую теперь возлагались все надежды и от которой мы теперь зависели целиком и полностью – случись что с ней, если она вдруг встанет на марше, между городами, когда до ближайшего очага жизни будут сотни километров – мы будем обречены на гибель. Меня загнали на крышу сарая, чтобы я следил, не подойдёт ли на звук мотора кто-нибудь чужой, пока Володя и Кит будут проверять двигатель. К счастью, эта пытка продолжалась недолго. Мне и самому чертовски хотелось спать, а уж что говорить про чувство голода. Но мы все утешали себя мыслью, что надо только добраться до Хабаровска и можно будет немного расслабиться. К тому же, как выяснилось позже, Кирсанов и не рассчитывал, что вездеход сможет за раз преодолеть десяток тысяч километров, поэтому он сказал, что главное доехать до Хабаровска, а там машину можно будет бросить и пересесть на поезд, если повезёт или даже на самолёт, если повезёт вдвойне.
Хиншу немного оправилась после отдыха и явно чувствовала себя лучше. Перед уходом Димы и Кирсанова мы немного перекусили, тем, что было из бортового запаса – чай, крекеры и немного сухарей. Больше никакой еды на борту не было, поскольку питаемся мы обычно на базе и в танк ничего брать не принято. Но хиншу, видимо, так была голодна, что крекеры с сухарями восприняла, как дар богов. Видя, как она набросилась на еду, мы с Китом пожалели её и поделили с ней свой паёк, а затем и Кирсанов с Володей, подумав, тоже. Дима решил не оставаться в меньшинстве и скривив недовольное лицо, отодвинул к хиншу половину своих печеней. Она ничего не сказала, только кивнула. Теперь у неё прибавилось сил, и когда Дима с Кирсановым ушли, она стала с энтузиазмом нам помогать.
Сначала она по большей части молчала, но мы все поглядывали на нее, и постепенно завязался разговор. Она не была замкнутой, напротив, легко открылась, а когда поняла, что мы совсем не такие, как Кирсанов, что с нами можно общаться запросто, и вовсе стала веселой и жизнерадостной, совсем, как ребёнок. Она носилась вокруг танка, прыгала по броне, таскала нам инструменты. Её поведение стало для нас неожиданностью, но нельзя сказать, что неприятной. Напротив, мы были рады перемене в её настроении. И тоже заразились этим задорным весельем.
Мы хорошо помнили её рассказ о себе и теперь всячески избегали касаться в разговоре темы её прошлого. Она и сама не давала нам такого повода. Мы болтали о всякой чепухе, обсуждали наш будущий поход, потом речь случайно зашла о планах на жизнь, что каждый будет делать, если нам всё-таки повезёт и все задуманное осуществится. И хиншу спросила, собираемся ли мы остаться на Земле.
– Ну а ты, что, всерьёз намереваешься отправиться в космос в неизвестном направлении? – Спросил Володя.
– Только бы подальше от Таррагоны.
– В одиночку?
– Почему нет?
– Но ты ведь никогда даже не была в космосе, ты не умеешь управлять звездолётом!
Некоторое время она смотрела на Володю со странным выражением лица, а потом вдруг прыснула и расхохоталась.
