в морге, одетое в мешковатые шорты цвета хаки и желтый матерчатый пояс, которые были на нем в момент смерти за рабочим столом. Тот мистер Томас, который говорил со мной, уже не настолько ревниво хранил свои тайны.
Он спросил только одно:
– А она сможет?
По дороге к Брусчатому коттеджу мама уверила меня (и Лиз), что запросто сможет написать за него книгу. Риджис Томас настойчиво требовал, чтобы редактор не трогал ни единого слова в его сочинениях, но мама всегда редактировала его книги, не ставя его в известность – еще с тех времен, когда дядя Гарри был в здравом уме и стоял у руля. Иногда мамины правки были довольно серьезными, но мистер Томас их не замечал… во всяком случае, он ни разу не возмутился. Если кто-то и мог идеально скопировать стиль Риджиса Томаса, то как раз моя мама. Проблема была не в стиле. Проблема была в сюжете.
– Да, она сможет, – сказал я, не вдаваясь в подробности, потому что так было проще.
– Кто эта женщина? – спросил мистер Томас, указав пальцем на Лиз.
– Это мамина подруга. Ее зовут Лиз Даттон.
Лиз быстро глянула в мою сторону и закурила еще одну сигарету.
– Твоя мама с ней трахается? – спросил мистер Томас.
– Да, скорее всего.
– Я так и подумал. Это видно по тому, как они друг на друга смотрят.
– Что он сказал? – встревоженно спросила мама.
– Он спросил про вас с Лиз, близкие ли вы подруги, – ответил я. Получилось как-то совсем криво, но ничего другого мне в голову не пришло. – Так вы нам расскажете «Тайну Роанока»? – обратился я к мистеру Томасу. – Я имею в виду, всю книгу, не только саму тайну.
– Да.
– Он говорит «да», – сказал я маме, и она тут же достала из сумки свой телефон и маленький кассетный диктофон. Чтобы не пропустить ни единого слова.
– Скажи ему, пусть расскажет как можно подробнее.
– Мама просит, чтобы вы…
– Я ее слышу, – перебил меня мистер Томас. – Я мертвый, а не глухой.
Его шорты сползли еще ниже.
– Круто, – сказал я. – Мистер Томас, может, вы подтянете шорты? А то отморозите все хозяйство.
Он подтянул шорты повыше, но они все равно еле держались на его костлявых бедрах.
– А что, на улице холодно? Мне вроде нормально, – сказал он и тут же добавил без всякого перехода: – А Тия-то постарела, Джимми.
На этот раз я не стал его поправлять и говорить, что меня зовут Джейми. Я украдкой взглянул на маму и оторопел. Она и вправду казалась старой. Не то чтобы совсем-совсем старой, но постаревшей. Раньше я этого не замечал.
– Расскажите нам все, – попросил я. – Начните с начала.
– А откуда же еще? – сказал мистер Томас.
Он говорил полтора часа без перерыва. Под конец я совсем выдохся, и мама, мне кажется, тоже. Мистер Томас остался таким же, каким и был: стоял перед
