то сказать, он, здоровый мужик, специалист, сидит без дела, а этот сопляк пристроился, да ещё и хорошие деньжищи отхватывает. Но, так как зарплата Витька всё, же шла в общий котел, то отчим особенно не возражал.
Что касается матери, та и вовсе была на седьмом небе от радости. Засыпая сына характеристиками: кормилец, помощник, работничек наш, старалась подсунуть ему в тарелку лучший кусок и подсчитывала, сколько ещё нужно, чтобы рассчитаться с долгами…
Через три месяца решено было обновить Витьков гардероб. Купили куртку. Она, правда, была из кожзаменителя, но почти как кожанка, не отличишь. Теперь бы ещё хорошие ботинки – давнюю мечту и можно зиму встречать. На заводе парня, действительно заприметили. Работал он как зверь, без перекуров, да ещё и башковитым оказался. Что-то там подвинтил, подкрутил и на тебе – рацпредложение выдал. Начальство шутило: «Придётся в должности повышать».
Ещё через месяц Витёк, уже втянувшийся в рабочий ритм, как обычно, сноровисто собирался на смену. Он даже что-то тихонько насвистывал от избытка молодости, чувства собственной значимости, ещё от чего-то, чего и сам не мог объяснить. Просто было солнечное утро, хорошее настроение…
Войдя в цех, Витёк сразу же натолкнулся на мастера. Тот, вечно куда-то спешащий, вместо обычного приветствия, буркнул на ходу, глядя в сторону: «Зайди в контору». От предчувствия недоброго у Витька засосало под ложечкой…
В конторе немолодая, грузная женщина вежливо сообщила ему, что сезон в этом году заканчивается раньше обычного. Сырья поступает мало, и завод вынужден оставить только минимум рабочих: в первую очередь тех, кто проработал по многу лет. Остальные идут в отпуск без содержания, под сокращение и увольнение. Конечно, они сохранят координаты Витька, на случай если опять понадобится, а пока что благодарят его за хорошую работу. Окончательный расчёт можно будет получить через три дня.
Домой идти не хотелось. Витёк представил жалостливые материны глаза, физиономию отчима. Вспомнил ещё совсем недавнюю жизнь на материнский нищенский заработок уборщицы, как сводки с военных действий сообщения отчима о том, сколько ещё людей оказалось за воротами… Вспомнил планы, которые он строил в последнее время в надежде, что удастся укрепиться на заводе.
Откуда-то налетел холодный, колючий ветер. Витёк медленно, поёживаясь, брёл по центральной улице. Всё было таким как день назад, как утром, и всё же совершенно другим. Жизнь, словно придирчивая призывная комиссия, опять забраковала его. И совсем не утешало, что он не один такой. Наоборот, чем больше бродячих собак, тем чаще их отстреливают. А Витёк чувствовал себя сейчас самым никчёмным, полупришибленным, шелудивым псом. Впереди была безнадёга. Хотелось по-собачьи завыть и заскулить. Было жалко себя, мать, сестрёнок. А ещё очень жаль ботинок: тех, из натуральной кожи, на толстой рубчатой подошве, с глубоким мягким мехом, которые он так и не успел купить.
За что?
Небольшой посёлок. Склоны, поросшие
