в тревожный шум. Я стоял между диваном и дверью, почти касаясь её спиной. Он не мог броситься к выходу ни мимо меня, ни надо мной… И всё же оказался у двери, открыл и исчез в полутьме соседней комнаты…
Я машинально потёр грудь…
…Зазвучали знакомые звуки фортепьяно, не очень уверенно, старательно извлекаемые… La Sonate Pathetique… Диван, комната, само пространство стали непроглядны, я оборотился: гостиная, где он только что исчез в полутьме, вдруг осветилась ярко.
Черноволосая хорошенькая девочка-подросток с очаровательной ямочкой на подбородке – за фортепьяно… Он – изящно одетый в крахмальную сорочку, серые брюки и синий свободный пиджак – стоит чуть поодаль инструмента, держит за локоть белокурую красавицу и, наклонясь к самому её уху, что-то говорит… Ох, как это неприлично!.. Не по-светски…
Потом, не дожидаясь code, увёл свою даму из гостиной.
Вот исполнительница сняла руки, замерла в ожидании одобрения, потому что сыграно было знатно: весьма недурной сюрприз для того, кто говорил, что единственно Бетховен, и именно эта соната, всегда погружает его в мир забытых ощущений. Но… тишина…
…Я не в счёт, она не видит меня и тихих моих хлопков не слышит… Она бежит в угол гостиной, приподымает портьеру, которая завешивает вход в маленькую угловую комнатку…
А там… Они сидят на маленьком диване близко-близко, он за руку её держит и, освещённый лампой с большим абажуром, бледный, взволнованно что-то говорит быстро, порывчато… О любви своей, о страсти своей… выпал край предательской портьеры из девичьей руки, короткий возглас, и мимо меня вон из гостиной пронеслась тонкая фигурка с лицом, покрытым красными пятнами, и безумными цыганскими блестящими влажными глазами.
Вдогонку – встревоженный голос возникшей перед портьерой сестры: «Соня! Соня! Ему нужна совсем не такая жена, как я!..»
…Кричу изо всех сил: «Я! Я знаю, какая ему нужна! Он женится через полгода на ней! Я знаю! Я!..»
Мне захотелось броситься в комнатку за портьерой, схватить его за плечи, встряхнуть, закричать в лицо: «Сейчас, в этот момент, возможно, теряется истинное, единственное счастье, уходит душа, которая благоговеет перед вами, перед страданиями вашими… Как можно отталкивать ту, которая мечтает восторженно подчиниться и постоянно быть рядом?!.»
…Почему этот знаток человеческих душ и великий психолог не чувствует и не замечает очевидного?! Кому потребовался чудовищный обман? Этакое ложное представление о человеке, который по сути своей совсем иной?!.
…Мир наполнен вздорными утверждениями. Они выдаются за непреложные сентенции. Банальная мысль… Не стоит записывать её в дневник, в котором хотелось бы нетривиально о тех же ложных высказываниях.
К примеру, так: настоящий писатель-реалист изображает действительно случившееся. Потому что жизнь намного фантастичнее любой выдумки. Но… если это верно, то в литературной работе
