зеленый, длинный лист пальмы. Вот и все, что осталось от великого шамана Сан Тен Севана.
Предводителю индейцев повезло меньше. Взрывом ядра ему оторвало обе ноги. Он был еще жив, но часы его сочтены.
Постояв у помоста, я вскинул мешок с золотом на плечо, и поплелся на восток, ориентируясь по солнцу – мне нужно было в Новый Орлеан. Не успел сделать и двух шагов, как меня остановил негромкий, короткий свист. Я обернулся. Под деревом, опершись на него спиной, сидел предводитель индейцев – ноги его, ниже колен перемотанные ремнями, были прикрыты окровавленным одеялом. Его блестящие черные глаза смотрели на меня в упор; желваки напрягались, превозмогая боль, но рот улыбался. Я неуверенно улыбнулся в ответ.
Умирающий индеец поднял ослабевшую от потери крови руку и дважды согнул указательный палец, подзывая меня к себе. Я подошел к нему. Сердце у меня тревожно колотилось. Всегда восхищался мужеством краснокожих и их пренебрежением к боли. Наверное, он хочет мне что-то сказать, только я не знаю наречия племен низовья Отца Вод – кажется, он семинол. Меня охватил дурацкий, беспочвенный страх. Сейчас, без защиты Сан Севана я был полностью в его власти. Знает ли он, что в мешке у меня за плечом?
– Тебя проводят в большой город бледнолицых мои воины, – произнес краснокожий на английском языке с небольшим акцентом. – Трех человек тебе хватит?
– Вполне.
Он протянул ко мне крепко стиснутый кулак. Я его понял и подставил ладонь.
Это была металлическая подвеска в форме капли. На остром конце имелась небольшая петелька для цепочки. Я не знал, что и сказать.
– Это что?
Предводитель индейцев хмыкнул:
– Хо. Это хранитель шамана. Теперь он будет хранить тебя. Так верней, бледнолицый брат.
– Наверное, это ценная вещь. Я ведь не шаман и никогда им не стану.
– Бери и носи.
Туго обтянутые смуглой кожей пальцы сжали мою ладонь, свернули ее в кулак.
– Теперь иди. Не мешай мне умирать.
Похоже, передача имущества погибшего Сан Севана утомила предводителя краснокожих. Он закрыл глаза и попытался восстановить дыхание, прерываемое, по-видимому, приступами боли.
– Прощай, мой краснокожий брат.
Едва я тронулся в путь, три воина, подхватив оружие, поднялись с земли и последовали за мной. То, что они мне были нужны, индейцы доказали к концу дня. Я брел, уставший, высматривая полянку, на которой можно было развести огонь и заночевать. С ближайшего дерева на меня с рыком отчаявшегося зверя прыгнула черная пантера. У меня встали волосы дыбом от ее вида и онемели ноги. Индеец, который был ближе всех, тоже прыгнул и толкнул меня в сторону. Минуту они кувыркались в траве, прежде чем подоспевшие воины копьями прикончили хищника. Но и спаситель мой пострадал – мощные когти зверя разорвали ему живот.
Он был жив и в сознании.
