и умирающую, – Муратов, извиняясь за Лилу, развел руками.
– Какой ужас! – мадам Гроссо выпустила струю дыма и развернулась на шезлонге, чтобы принять соблазнительную позу.
Вряд ли она видела, как мрачнеет при этом и без того вечно мрачная Ева…
– За что же ее осудили? – снова спросила актриса.
– О, это интереснейший момент всей повести! Дело в том…
Я бы тоже с удовольствием послушала, чем кончилась повесть, но в этот момент голос стюарда Коля невольно перебил рассказ:
– Мадам Дюбуа! Вам письмо – только что просили передать.
– От папы? – обрадовалась малышка Софи.
– Нет… – не стала лгать я.
Не стала – но лучше б солгала. Потому что Ева, которую я так опрометчиво пожалела, с обычным своим сарказмом поинтересовалась:
– Не уж-то от бравого обер-лейтенанта цур зее?!
Чем смутила меня невероятно.
– Ева! – шикнула мадам Гроссо и многозначительно скосила глаза на лицо стюарда.
Благо, тот оставался невозмутим.
– Мне нужно идти, простите… – В записке меня просили о срочной встрече, и, боюсь, это действительно было важно. – Софи, тебе придется вернуться в каюту.
– Нет-нет, мы присмотрим за девочкой, мадам Дюбуа! – воспротивилась актриса. – В такой хороший день сидеть взаперти – ужасно!
И Софи глядела на меня огромными синими глазами, умоляя прислушаться.
Я поколебалась недолго. Вряд ли дочь могла выдать нас больше, чем уже выдала: всей правды Софи просто не знала. И все же нельзя оставлять ребенка с этими сплетницами. Ева совсем не следила за языком, а мадам Гроссо мертвого разговорит, не то что пятилетнюю наивную девочку.
Актрисе я любезно улыбнулась:
– Благодарю, мадам Гроссо, но все же не хочу обременять вас. Из каюты есть выход на прекрасную отдельную хоть и небольшую палубу – наверняка у вас такой же. Софи прекрасно проведет время, уверяю вас.
Та не особенно настаивала.
Через минуту я поручила дочку заботам Бланш, которая прогуливалась с Андре на одной из нижних палуб. Девушка выглядела задумчивой и печальной, но хотя бы не принималась плакать то и дело. О том, что более мы не пленницы, я, разумеется, в общих чертах ей рассказала – и все же лишним было ждать, что она немедленно станет веселой.
– У вас все хорошо, Бланш? – искренне спросила я. – Вам удобно во втором классе?
– Все прекрасно, мадам, – покорно отозвалась та и присела, чтобы поправить курточку у Андре.
Я вздохнула. Наша няня определенно догадывалась, что ничего еще не кончено. Бланш умная девушка. Как бы там ни было, я попрощалась с детьми, а напоследок строго посмотрела на дочь и предупредила:
– Не шали!
Последнее замечание было не лишним. Софи умела казаться паинькой, но иной раз могла вытворить такое, чем даже любимого папочку, вечно ей потакающего,
