я должен вам верить? – сухо спросил он. Линзы очков блеснули закатным заревом. – И кто вы вообще?
– Лучше мной не интересоваться, – хмыкнул я невесело, – а то, боюсь, заинтересуются вами. Все сведения, представленные здесь, точны до последней запятой. Можете, конечно, проверить их по своим каналам, но будьте крайне осторожны. Ну-у… ладно, мне пора.
– А если я поинтересуюсь, кто за вами стоит? – Тон опального секретаря приобрел легкую агрессию.
– А их много, – усмехнулся я. – Весь советский народ. Ну, почти весь, коли по правде. Да, вот еще что… Возможно, мне не стоит об этом говорить, но… Короче. Где-то через год, в конце февраля семьдесят седьмого, в гостинице «Россия» вспыхнет страшный пожар. Как бы цинично это ни звучало, но для вас, Николай Григорьевич, беда станет прекрасной возможностью окончательно убрать Гришина, ведь именно по его настоянию «Русский Хилтон» сдали с недоделками. Постарайтесь спасти людей и… предупредите Андропова – весьма вероятен поджог, даже теракт.
– Да с чего вы… – выдавил ошарашенный Егорычев.
– Всё! Удачи! – Уловив движение на аллее, я отшагнул в заросли.
Непонятная суета напрягала, улавливаясь чуть ли не кожей, – шастали пятнистые тени, прыгали лучи фонариков, невнятно долдонили рации. Облава?
Выбежав на «лечебную тропу», я чуть было не налетел на плотного верзилу в камуфляже. Он сжимал волосатой лапой изящную коробочку «Тюльпана», шипевшего помехами.
Неуклюжий с виду верзила явил бесподобную прыть – упав на корточки, крутанулся, махнул ногой, «скашивая» меня. Я подпрыгнул, сгибая колени, но бить резвого стража не стал – отскочил, да и рванул на сверхскорости по дорожке, только камушки брызнули. Реакция у верзилы была неплоха, он уловил промельк размытой тени и крикнул мне вдогонку:
– Сто-о‑ой…
Слабевший голос охранника упадал в низкие частоты, до хтонического зыка, пока воздух, бивший мне в лицо, не «выключил звук».
«Странно, скорость упала!» – махнуло в голове удивлением. Раньше я вообще бы никого не услыхал…
Солнце село, в парке зажглись фонари, раздвигая сумрак, растаскивая темень по закоулкам. Неясная фигура метнулась наперехват, и я резко затормозил, чтобы не снести служивого. Присев, тот развел руки, но у меня не было желания испытать силу его объятий. Нырнув в прогал между нумидийских сосен, я запетлял, выскакивая на пустынную аллею.
Нет, мне не сюда. Увернувшись от прысков фонтана, ускорился и перемахнул парковую ограду, едва не закувыркавшись по склону, поросшему фисташкой.
Выдохнул я внизу, на обочине серой ленты асфальта. Стояла бесподобная тишина. Лишь изредка, отвечая порывам ветра и нагоняя тревогу, шуршала листва, а с моря докатывался шелковый шелест прибоя. На подрагивавших ногах я зашагал по дороге вниз, успокаивая бухавшее сердце. Воспользовавшись упадком сил, вновь стали заедать сомнения.
Стоило ли вообще
