три дня подъехал «Бобик», и её увезли на железнодорожный вокзал.
Жизнь на руднике
Малю доставили в Верхнекамский район на рудник фосфоритных залежей, где немцы-спецпереселенцы составляли большинство. Местные, тоже не из «благородных», а потомки каторжан либо ссыльных, относились к ним хорошо. В голове Мали бессмысленно почему-то отстукивало «Верхнекамский район… Верхнекамский район…» и вздрогнула – вспомнила письмо тёти Эмилии: «Да это же район, где проживает мама!» Едва её документы легли на стол коменданта, она попросилась к ней. Комендант, добрый человек, убеждал не уезжать:
– Мать в колхозе, где ничего, кроме разрухи, нет, а здесь посёлок городского типа, заработки хорошие.
Видя, что Малю не убедил, пошёл на компромисс:
– Ну, хорошо! Напишу бумагу, чтоб мать перевели к тебе. Здесь ей, думаю, будет лучше.
И Маля согласилась. Вскоре он сообщил, что получил разрешение на перевод матери.
И вот уже на перроне в нетерпеливом ожидании стоит она по-городскому одетая с модной стрижкой от природы волнистых волос. В тамбуре обозначилась похожая на мать деревенская баба в платочке с огромным животом на последнем месяце беременности. Ситцевая блуза поверх длинной широкой юбки пикантного положения не скрывала. Маля пригляделась – сердце учащённо забилось: мама!..
Первое, что пришло в голову, было: «Кто её так?» В висках неприязненно выстукивало: «Как она могла? С согласия, наверное?..» Мать и повзрослевшая дочь робко шагнули друг к другу. Тёплый, тугой живот и новая в нём жизнь вытеснили негодование, оставив на плаву любовь и жалость. Поглаживая живот и не вытирая слёзы, Маргарита сообщила и без того очевидное:
– Вот, скоро рожу.
– Да ладно – чего уж! Вырастет! – Смахнув слёзы, Маля застенчиво усмехнулась, словно беременная мать была ей не в диковинку.
Вышагивала рядом – вспоминала… удивлялась, что не ощущает той, почти внутриутробной связи, когда они зимней ночью, обессиленные, покидали барак. Уходили в никуда, надеясь найти какую-никакую еду. Тогда присутствие матери вселяло надежду и силу. Сейчас силы перераспределились: в её плече нуждалась мать.
А Маргарита вспоминала холодный весенний вечер, когда её, изголодавшуюся и растерявшую детей, пригласила в кабинет заведующая детским домом.
– Привезли девочку с вашей фамилией. Может, дочь ваша?
Взгляд Маргариты на какое-то время сделался безумным, затем она издала звук, похожий на стон, в глазах выступили слёзы. Словно немая, сдвинулась, открыла дверь, и – истошный крик «Ма-ама!» прорезал коридор детдома. Лиля со всех ног бросилась к ней. Склонясь над нею, Маргарита не переставала гладить и вжимать её в себя, словно хотела спрятать. Вокруг плакали.
Время всё ещё оставалось тревожным, во всю процветали доносы. Маргарита была в розыске, и заведующая сделала то, что должна была сделать, – сообщила в милицию о беглой уборщице. «Чёрный ворон» не заставил себя ждать. Маргарита умоляла оставить в
