всех пятьдесят будет.
– Остановится, не переживай! Я у бригадира спрашивал, – успокоил Евсеич. – Часа через полтора должны быть на месте, если встречных не будет. Давай – ка, сынок, потихоньку к выходу двигай, остановка совсем чутейная будет, на минутку.
Евсеич с Николаем, поддерживая Никиту с двух сторон, помогли добраться поближе к двери. Неугомонный Пётр, не успев открыть глаза, с ходу оценил обстановку:
– Глядите – ка, Никитка наш до дома доехал! Счастливый!
Никита молчал. Тревога и растерянность так и не исчезли с худого мальчишеского лица. Ни малейшего проблеска радости от ожидания встречи не промелькнуло
в его погасших глазах.
– Сынок, ты будто и не рад! С минуты на минуту мамку обнимешь! Домой поедешь!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и не только это! Всё про тебя знаю. Всё у тебя хорошо будет: и семья, и дети. Как все люди будешь жить.
– Смотри, Никитка, много детей не рожай! Человек пять или шесть, больше не надо, – не удержался от очередной шутки Петька, тут же получивший от Гриши очередной тычок в бок.
Евсеич был в этот день необычайно сосредоточенным и задумчивым. Чуть почувствовав, что состав сбавляет скорость, перекрестил Никиту, надел ему на плечи
вещевой мешок. «С богом, сынок, вставай, а ты, Пётр, костыли держи! Остановимся, прыгай и принимай Никитку!»
Поезд остановился. Никита в точности с указаниями оказался на земле. Евсеич стоял рядом, беспокойно поглядывая по сторонам. И вдруг в морозном воздухе раздался пронзительный душераздирающий крик: «Сынок, Никитушка!» От подводы, стоявшей недалеко от путей, отделилась маленькая женская фигурка. Спотыкаясь, она из всех сил метнулась к вагону. Из – под завязанного по – деревенски платка выбивалась упрямая прядь волос, ноги путались в полах длинного не по росту полушубка. Никита, увидев мать, сделал несколько робких движений навстречу. Наконец, к всеобщей радости, она добежала и, прижав сына, без конца повторяла срывающимся голосом: «Сынок, живой! Никитушка, живой!» Время от времени, словно боясь отпустить радость, не разжимая рук, заглядывала сыну в лицо и опять повторяла: «Сынок… Живой…»
Паровоз дал гудок. Евсеич с Петром быстро вскочили в вагон, и вдруг, откуда ни возьмись, к дверям подскочила молоденькая девчушка, достала из – за пазухи узелок
и молча сунула в первые попавшиеся руки.
Состав качнулся. Столпившись в открытом проёме, все видели, как по направлению к подводе, обнявшись,
медленно двинулись мать и сын. Мать, поддерживая Никиту, время от времени останавливается и глядит ему
в лицо. Девчушка, отскочившая от вагона, спешит вслед. Поравнявшись, встаёт рядом с Никитой… А тот, обернувшись назад, машет свободной рукой: «Прощайте, братцы!»
– Прощай, Никита, – не сговариваясь, крикнули все
в ответ.
– Прощай, Никита, дай Бог тебе здоровья! – устало повторил Евсеич и рухнул на сено. Все переглянулись, неожиданно
