запретные из дверей реалии, чувство же – оттптрает.
Альби прогуливалас'ь по Роще Лунной – с зонтом – пряди кололи хладом стали – и застала любопытное: монумент девушке – изъ золота – и юноше – из серебра: юноша в объятьи. Камушек в ладони – фиолетовый (любимое фиолетово); Дождь избегал божесчв мистерии. Альби призадумалась.
Ни восттоминания – «Странно» – и вложила зонт в одну изъ ладоней, – «Принято»,
– вековенчание – и взяла манускрипт из рук Поэта.
II – fin – II
Дождь
Иренъ, лицо тысячи картин. Душа Любви в воплощении Абсолюта, скользни встреча инако, шепни Ветерок нам наискосок: «Останьтесь» – просочись мы в Вечер, остались бы. Разминулись пустотами вселенскими. Что – если иначе?
Потода отьшрывала Каприс Осень. Образ вился позади взтляда – единый на тоды -и развеивался о неумение живописца к рисунку, но слову:
«Блик сквозил заполуденный кудри тонов Lawsonia Inermis, Ветерок ошёптывал Заветом Космического Леса, а некто фотопечатлел: Ирень расположилась: собрала ножку левую четвёркой по мотивам песочным, другую ведёт по песку сырому, локоток на ножке, ладонь ласкает лицо: грустит, по обратную сторону горизонта кь Ожидающему: во хладу тени минувшей близ полутона пляжа с Рекой Времени, опирается о ножку левую и всматривается в монументт Времени: золото 'сейчас' мечется по треугольнику циферблатов: каждый опережал последуюшцй и уступал предьщущему на 'так'; пыль сбивалась с сильных долей, приводила в замеплательство и обращалась эскизом мыслящего о наблюдателе (загадай божество мира Абсолюта: Твоего) – «Хочешь секрет? В греческом, вижу суть являюсь» -встречаеть очерк Вечера и дня, – на двоихь»»
Я было во нетласии [самоидентификация 'я' веет самолицимерием на манер псевдоинтеллектуализма: тяга кь самоидентификациямь включима в наследованное одними и ненаследуемое друтими, – такь]. Дождь смыл пороки, размягчил бумати, разбавил фиолетила, тело охладело, по Ночи влёкши, влёкши в Рошу Дунную где воспоминания сплелись с линиями рук, к месту слагания Заветов. Дива без зонта? -кудри тонов Lawsonia Inermis – оказалась близ сльппимости – «Помокнем?», – «У меня зонт» – раскрыла зонтик цвета снега, ткани самого нежного нижнего, с кружевами, – «В хорошем месте», – осталась насто5пцей, средь толп марионеток.
Заглянемь в заветное-запретное: обрелись бестелесно: вселенные возродились. Губы слились. Знакомец обнял и покинул Знакомку на века – «Оставайся Божесивом», – и гпагнули из минувшего-грядущего в сейчас – во усладу. И запели тгпщы, и завершится сказание, и расцветут Lawsonia Inermis, и допишется исповедь, и быть Волшебству и, быть вечной. Любви.
Всё
'DuA/vtdi/ Scwvjxv
//
Hc^ ве^хг e>dnx>tM^j – fc/ ^^«лл/у 1А/р<х4су>#с^^ък)илг «Ho^ii^Ljdtr Sepy^ ихллхЯг Eib – Jije/>w4r.
ОтЭл^сс^йг (A/y(>w/«4tC' с<хл4ж.е+Ш/й^> —
6i-maHe4xv<r силШ/ нг'
уАллг^
М
