Хорошо здесь было бы пожить, место сильное, светлое, – помолчал немного, а потом добавил:
– Я даже боюсь себе представить, сколько хозяйке дома было лет, если она собиралась умереть своей смертью. Она ведь могла выходить замуж не один раз. Ведьмы, находясь даже в очень преклонном возрасте, выглядят так, что на них мужики оборачиваются, – и, поворачиваясь к Маше, спросил:
– Я прав, Мария Николаевна?
Ведьма кивнула своей красивой головой, рассыпав черные волосы, и задумчиво проговорила:
– Да, Николаич, ты прав, ей было много лет, жаль, что всё так получилось, она многому могла бы научить, о многом рассказать, и помочь мы бы ей смогли, если бы знали о ней. А не знали мы о ней потому, что наши люди плохо сработали, многие ведь знали о необычной бабке, но никто не поинтересовался. Никому она не была интересна, – закончила Маша с горечью.
– С этим мы ещё разберёмся, – пробормотал Николаич, – не сразу, но разберёмся. Я всегда со всем разбираюсь. Ладно, Мария Николаевна, начинай, – скомандовал начальник и отошёл в сторону.
Ведьма опять подошла к камню, положила на его середину ленту, опустилась возле камня на колени, опёрлась на него руками и так постояла пару минут, затем встала и, отряхнув колени, сказала:
– Всё, поехали.
Костя забрался за руль, мы с Николаичем разместились сзади, а Маша устроилась на переднем сиденье, открыла окно, выставила в него руку с зажатой в кулачке лентой, как тогда, во время поиска книг.
Лента повела себя точно так же, натянулась и показала своими концами куда-то в лес, и мы поехали. Просёлок давно уже покрылся высокой травой, и его было плохо видно, и нам при движении приходилось ориентироваться только на отсутствие деревьев, казалось, что машина пробирается по просеке, заросшей кустарником. Мы уже поняли, что ведьму тоже увозили на машине именно по этой дороге, поэтому не беспокоились, когда направление ленты не совпадало с направлением движения. В конце концов Маша нашла место, где ведьму выгрузили из машины, лента в этом месте показала совершенно противоположное направление. Просёлок, по которому мы ехали, уходил в другую сторону.
Проехали мы километров десять, лес стал темным, сосны и ели старыми и мощными, появился валежник. Выбравшись из машины, вооружились по полной программе. Чем чёрт не шутит, лес глухой.
Маша подождала, когда мы будем готовы, после чего пошла в лес. Мы двинулись за ней, причём Николаич распорядился, чтобы я был у неё за спиной, а он с Костей пошли у нас по бокам, метрах в пяти, немного отставая.
Так мы прошли километра полтора, когда деревья расступились и показалась полянка, сразу за которой блеснул небольшой круг воды. Мария Николаевна первая вышла на неё, огляделась и, спрятав ленту в карман, подошла к темному пятну, видневшемуся на поляне, встала возле него на колени и замерла.
Когда я подошёл поближе, то увидел, что тёмным пятном мне показалась
