это осина.
И, заметив её вопросительный взгляд, продолжил:
– Иудово дерево, а непримиримые, скорее всего, ярые сторонники Христа, только на проклятом дереве ведьму и… убивать.
Маша помолчала, потом со вздохом ответила:
– Да, ты, скорее всего, прав.
Раскапывать место Мария Николаевна не дала, сказала, что всё равно ничего кроме останков не найдём. Велела только поискать папоротник и указала, в какой стороне он может расти, в этом направлении, недалеко от полянки мы его и нашли.
Она посадила его в ногах захоронения, и на мой уже вполне резонный вопрос, откуда она знает, в какой стороне ноги, ответила:
– Знаю, просто знаю. Ленту тоже закопала в ногах.
Когда собирались ехать обратно, ведьма сказала, обращаясь к Николаичу:
– Берегиню я позвала, придут – о могилке позаботятся. Леса хорошие, без хозяина долго не останутся. Если, конечно, опять какая-нибудь сволочь не заведётся. На обратном пути ехали молча, разговаривать не хотелось.
Остановились ещё раз возле ведьминого камня, и Маша с Николаичем ещё раз его весь практически обнюхали, ну и я как всегда вылез со своим гениальным умозаключением, куда ж без этого.
– В эту дыру что-то вставляли! – со знанием дела заявил я. И стал ждать, когда меня заслуженно похвалят за сообразительность.
Маша ничего не ответила, подошла ко мне вплотную, задрала голову, чтобы посмотреть в глаза и похвалила:
– Гениально. А как ты догадался?
Действительно, как?! Эти уроды весь день тут мучились, долбили дыру в камне так, для интереса, чтобы посмотреть, что получится и как быстро они задолбаются.
Костя же, подождав, когда я останусь в гордом одиночестве, потихоньку, чтобы Маша не услышала, со смешком проговорил:
– Гоша бы тебе с ходу ответил, что в эту дырку вставляли!
К озеру мы вернулись часа в четыре. Довольные кобели грели брюхо на послеобеденном солнышке. Николаич сходу поинтересовался, звонила ли кому-то Ниночка, и узнав, что нет, помрачнел, заявив:
– Не нравится мне это, она девочка добросовестная, – после чего полез купаться. Телефон Ниночки был недоступен.
После ужина, опять оставив оборотней в лагере отдыхать от дел праведных, мы на «прадике» поехали в город. Созвонившись с Пашей, узнали, что он находится в отделе полиции и поехали к нему.
Костя зашёл в здание полиции, через полчаса вышел вместе с Пашей и, усевшись в машину, проинформировал нас:
– Фото Ниночки размножили, раздадут всем нарядам, если что, сообщат, – потом в открытое окно крикнул Паше:
– Давай к её подруге, мы следом.
Покатавшись минут десять по улочкам, уазик Паши остановился возле частного дома на двух хозяев, опер вылез из машины и зашёл во двор. Минут через пять вышел, махнул нам рукой и опять скрылся. Мы всей толпой ввалились во двор и увидели,
