и волнение вместе с ними. Правда, к тому моменту, когда мы прибыли к Лехиному дому, я уже столько раз накрутила себя, что даже успокоилась. Сил не осталось, чтобы переживать.
– Ждите меня в машине, – сказал Борька ребятам, а мне заметил, – надень капюшон для эффектности.
Я проигнорировала его слова.
– Характер такой же скверный, – буркнул Борька, выбираясь из машины и тяжело дыша. Я почувствовала движение, обернувшись, увидела, как паренек, настойчиво выпытывавший о Витязе, сунул мне в карман шорт записку. Я только брови вздернула в удивлении, но говорить ничего не стала. Мы с Борькой направились к двери подъезда, ребята остались на улице, разминая ноги.
– Этаж напомнить? – язвительно спросил Борька, пропуская меня вперед, я в очередной раз промолчала. Мы поднялись на лифте, прошли к квартире, Борька потянул ручку и открыл дверь, она была не заперта. Он прошел вперед, я услышала Лехин голос:
– Что ты темнишь? Что случилось?
Борька сделал шаг в сторону, и я, чувствуя, как сильно колотится сердце, вошла в холл.
Леха стоял, нахмурив брови и сунув руки в карманы домашних штанов. Увидев меня, замер. Не знаю, какого эффекта ожидал Борька, но ни один мускул на его лице не дрогнул, правда, он так и стоял, не двигаясь и глядя на меня. Борька, кажется, боялся вздохнуть, наблюдая за ним. Я кинула на Леху взгляд, но тут же отвела, осматривая холл. Изменений не заметила. Тут Леха сказал:
– Боря, оставь нас, пожалуйста, я с тобой свяжусь.
Борька, не ожидавший подобного развития событий, тихонько сбежал, прикрыв за собой дверь.
Леха приблизился, разглядывая мое лицо. Я не знала, что сказать, а смотреть на него боялась. Когда подняла глаза, он залепил мне пощечину. Развернувшись, направился в гостиную, кинув на ходу:
– Идем за мной.
Я потерла щеку, глянув в зеркало: она стала ярко-красной и горела. Пощечину я получила заслуженно, потому молча прошла через гостиную в кухню, отделенную аркой. Леха стоял у окна и курил, глядя на улицу. Я села за стол. Докурив, он затушил окурок в пепельнице, стоявшей на подоконнике, и потер лицо. Я украдкой рассматривала его. За эти годы он почти не изменился: высокий, хорошо сложенный, выбритые виски, серьга в ухе. Карие глаза смотрят серьезно, пухлые губы плотно сжаты. Многие Лехины знакомые утверждали, что он никогда не смеется и даже не улыбается – отчасти это было правдой. Смеялся он очень редко, я лично была свидетелем подобного всего несколько раз. В такие моменты у него появлялись ямочки на щеках, и он был похож на озорного мальчишку. Улыбку Леха как будто считал излишней роскошью, так что люди могли наблюдать ее жалкое подобие в те моменты, когда он быстро ухмылялся, и уголки губ на мгновенье растягивались. Леха был серьезен всегда.
Сейчас он уселся напротив меня, поглядывал, сохраняя тишину, потому ничто не мешало воспоминаниям, всплывавшим в голове.
Глава 4
Надо сказать, вся моя жизнь виделась сплошным недоразумением. Воспитанием моим занималась мать – женщина богобоязненная
