туальной издательской системе Ridero
Посох Байбосына
Было время, когда Земля, окутанная лесами, представляла собой рай. Было время, когда наши корни сплетались друг с другом и передавали из поколения в поколение простую истину – умение жить. Деревья находили себе пару и даже влюблялись! При восторженном соитии мужского и женского начала цветы превращались в плоды. Созревая, плоды опадали в благодатную почву, прорастали. Вот она – любовь Земли и Неба!
Столетия сменяли столетия. Росло и множилось живое. Связь миров, как единое целое. Мир растений – душа, нервы и кожа планеты Земля. Земля к нам, деревьям-великанам, относилась по-особенному трепетно и бережно. Каждый из нас был частью единого целого, сохраняя и передавая энергию Света. Ветви тянулись к солнцу, пытаясь дотронуться хоть листочком золочёный диск. Корни впитывали и делились с ветвями мудростью рода. Семена разлетались с помощью ветра и птиц, уплывали с потоком воды, разносились животными и даже людьми на далёкие расстояния.
Было время, когда нам поклонялись, как Богам.
1. Зачёт автоматом
Профессор слыл личностью странной и неординарной. И если он читал лекцию первой парой, то не опаздывали даже студенты «совы», а «жаворонки» кружили у закрытой двери за полчаса до начала «представления», стараясь первыми влететь в аудиторию, как на премьеру. Особый магнетизм речи Профессора и тембр голоса завораживали учеников, как волшебная флейта стаю крыс.
– Господа, мир прекрасен в разнообразии форм и представлений о нём. Но есть тема, которая требует особого внимания и уважения. Время! Вот, что веками тревожит величайшие умы человечества. Некоторые считают, что время, выделенное для чего-то, имеёт начало и конец. Возможно, они правы. Закончится в положенный срок даже моя лекция. Не так ли? Замечу. У всего в природе есть начало и есть… Нет, не конец. Лишь частичное изменение, похожее на смерть, или на затишье перед бурей. Ибо жизнь – вечная материя. Она может трансформировать форму, менять содержание. Но константа всего живого остаётся неизменной. Стремление оставить после себя достойное потомство себе подобных. Жизнь в любом проявлении – благо. Так было. Так есть. Так будет, – лектор вынул из жилетки часы на цепочке, откинул золоченую крышку, улыбнулся чему-то своему, поднял вверх указательный палец. – Слышите? (В аудитории прозвенел звонок). Время гонит нас вперёд и требует уважения.
Лекция подошла к концу, но что-то удерживало студентов на месте. Они будто знали, или чувствовали некий подвох.
– А теперь, дамы и господа, объявление, – так и есть, интрига и продолжение беседы на перемене была обеспечена. – Я срочно уезжаю в командировку, поэтому, вашему слуге, достойно и с пристрастием принять у вас зачёт не удастся.
– Как же так? – аудитория зашумела, затараторила. Аудитория взорвалась! Неожиданные перемены всегда наводят на крамольное и негативное. – Кто останется вместо вас? Так не честно.
– Тише, тише!
Студенты продолжали гудеть, как разворошенный улей.
– Хорошо, – сдался Профессор. – Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, сейчас. «Автомат» каждому у кого с собой зачётные книжки.
– Ура, браво! – зачётные книжки к концу сессии носили всё. На всякий случай.
– Господа, на два тона ниже, пожалуйста. Иначе, передумаю.
Восклицания одобрения сменились на аплодисменты. Так звучит листопад во время дождя.
– Ну-с, начнём с первого ряда. С мест не вставать, не толпиться.
– Профессор душка!
– Наш человек, – студенты встали в длинную вереницу, ожидая зачёта, как манны небесной.
– Сто-о-о-ящий чел, факт.
– Арман, надеюсь, ты как истинный капитан покинешь корабль последним? – только староста не боялся сидеть на первом ряду во время лекций, но сейчас любой из группы поменялся бы с ним местами.
– Армаша, передай мою зачётку на подпись, здесь такая толпа… – Гульназ знала себе цену и всегда пользовалась малейшей возможностью показать окружающим, что может крутить любым парнем в любой ситуации.
– Ар, послушай женщину и сделай наоборот. Получи зачёт последним.
– Фи, грубиян. И ладно, подожду, когда вы рассосётесь.
– Последнее, – Профессор встал. – Тот, кто хочет откосить от сессии и поехать со мной «в поле» на два месяца, тот…
– Я! – прервал преподавателя взволнованный голос с галёрки.
– Меня возьмите!
– И меня.
– Я тоже не откажусь.
– Поехать
