align="center">Овеществление снов
Был у меня сосед, спившееся существо высшего типа. С детских лет мечтал выудить золотую рыбку, Емелину щуку или, на худой конец, старика Хоттабыча. Словом, генетически жаждал чуда. Пить стал, чтобы согреться и скрасить ожидание. Чудо медлило, ожидание затягивалось, спиртное дорожало, вынужденная трезвость вгоняла в тоску. Верность мечте требовала непомерных материальных затрат. Стал приторговывать личными вещами. Да все как-то невпопад. В ведро пытался продать зонтик, в дождь – солнцезащитные очки, в мороз – купальник, в жару, соответственно, электрический обогреватель. И хотя с маркетинговой точки зрения поступал он правильно, в полном согласии с незыблемыми законами бизнеса, дела его шли все хуже и туже, и был он вечно полунепьян и безутешен. Наконец продал он последнюю свою удочку и устроил шумную тризну по заветной мечте.
Утром продрал глаза, огляделся, а из мебели у него только нарисованный на стене японский телевизор да продавленная знойной ночкой раскладушка. Повеситься – и то не на чем: ни табуретки, ни ремня, ни крюка от люстры. Пришлось бедняге выпрыгивать из окна…
Прыжок с четвертого этажа на широкошумную улицу остался незамеченным: мало ли что с карнизов валится в февральскую оттепель? Народ ходит озабоченный, утыканный сверкающими на солнце сосульками, мелодично позванивающими в такт скользящих походок.
Повалялся сосед с полчасика в грязи, очухался, покряхтел, да и встал. Прохожие огибают, морщатся, матом кроют, пьяницей величают. А его тошнит, как после политуры, и голова раскалывается, и в ногах дрожь. Стоит, шатается, никак в толк не возьмет: отчего это у него силы духа не достало до дому дойти – ведь вот же он, в двух шагах… Чертыхнулся, зевнул (не дали, гады, поспать!) и потащился к себе.
В комнате холоднее, чем снаружи, окно настежь: проветрил называется. Затворил окно, рухнул на раскладушку и забылся.
И приснилось ему, будто носится он по морю аки посуху и глушит бейсбольной дубиной рыбок золотых, щук емелиных и стариков хохотабычей. Вычислил-таки нерестилище тварей чудотворных, сподобился-таки мечту обрести!.. Глушит и сам себя уговаривает, мол, балда ты, Николай, разбалда, как же они дохлыми желания твои исполнять будут?! Сам же себе и не внемлет, продолжает безобразничать. От собственной наглости и тупости осерчал и проснулся. Кругом пустопорожняя обшарпанная комната, ни моря, ни рыбок, ни старичков долгобороденьких, ни… Ни фига себе! А в руках-то у него та самая дубинка американского образца – вся в икре, чешуе, волосне, мокрая и тяжелая. Понял он, что сон продолжается, просто снится ему теперь, что он у себя дома, с рыбалки вернулся со снастью заморской – дубиной стоеросовой…
– Эх, – думает, – раз такое дело, не проучить ли мне хрычей хорошенько?
Хрычи – это вреднющая чета пенсионеров, соседей наших, истовых адептов какой-то новомодной секты самых доподлинных избранников истинного Бога. Николаю они буквально
