как будто охранников искусственно вскармливают…
Возле входа разминается с десяток ангелочков – маленьких детей, одетых в белые хитоны с крыльями за спиной. В белых кудрявых париках.
Ансамбль ангелов призван для пущей умилительности. Цербером при них тетка с большим носом и пухлыми губами. В ярко-синем платье и носатых туфлях, она отличается от всех. Тетка, похожая на Карабаса-Барабаса, дает ангелочкам последние указания, учит растягивать игрушечные луки, прикладывать к ним искусственные стрелы. Учит вызывать умиление. Гостей она не стесняется. Детям нравится рисоваться. В отличие от английской девочки, их естественность натужна.
Мы продолжаем загорать наверху, по возможности прячась в тень – между бюстами Камероновой галереи или возле грота с оркестром, где на самом солнцепеке стоят три ряда синих стульев. Именно там и будет происходить светская церемония.
Вблизи Екатерининский дворец разочаровывает: барочное безе оказывается сильно заветренным, несвежим. Не знаю, как он выглядел до Великой Отечественной, пока его не разрушили фашисты, пока он был натуральным. Но вблизи все гипсовые рюши смотрятся странно дешевыми. Даже украшения станций метро (мрамор и мозаики) выглядят богаче, органичнее.
Обратил внимание на эту потемкинскую честность, на то, что от туристических красот дворца остается ощущение наскоро сработанного ремонта (как если бы хрущобе приделали детали сталинского ампира), когда попал в Царское Село во второй раз. Вместе с Таней и Айваром мы приехали на двухсотлетие Пушкина. Корреспондентами. Таня никогда не видела питерских пригородов, и мы обязаны были показать ей царские резиденции, ставшие местами общего употребления.
Мы были тогда в самом начале наших сложных отношений, но всячески хорохорились и делали вид, что не происходит ничего особенного. Гуляя по парку, нащелкали целый каскад странно ярких, сочных фотографий, которые до сих пор не тускнеют в альбоме…
А вот и карета, из которой выходят Илья и Наталья. Все устремляются к пандусу, по которому поднимаются жених и невеста, окруженные ангелочками, некоторые из них целятся в молодых, другие помогают невесте не запутаться в шлейфе. Ангелы сосредоточены и деловиты.
Зато гости кричат и радуются как дети. У Гуровых, надо сказать, удивительно жизнелюбивый круг друзей. В Москве не странно быть странным и жить наособицу, а в Питере, видимо, странно, если ты не умеешь веселиться как ужаленный, пить без конца и уходить в запой, теряя контроль над временем и пространством. Видимо, все эти истории про разведенные мосты и алкогольные авантюры – прямо в точку. Вот все и радуются искренне и непосредственно… Блики фотоаппаратов, аплодисменты, марш Мендельсона, внезапный как майская гроза…
Люди, гуляющие внизу («обычные» туристы) замирают, словно увидели праздничный салют.
Поднявшись, Наташка попадает в окружение подруг, знакомится с самым активным и деловым ангелочком, Илья переговаривается с теткой
