страха, но смерть уже и над ними занесла косу. Змеи притаились меж тел, и погибель будет ворону, и погибель российскому орлу.
– Ну что за бредни, милая моя Ксения?
– Это не бредни, это пророчество. Пророчество той, чьи слова вещие, и это проверено многократно.
– Абсурд, моя дорогая, полный абсурд! – Николай II покачал головой, с искренним сожалением глядя на сестру. Лицо ее напоминало ему сразу и убиенного государя Павла I, и маменьку-императрицу. Пожалуй, Ксению можно было назвать не слишком красивой, но глаза, живые и выразительные, освещали его светом глубокой внутренней правоты. – Я знаю, о ком ты говоришь, – чуть помедлив, вновь заговорил император. – Это все слова модной ныне в столице прорицательницы Лаис Эстер. Она намедни у супруги дяди Николаши сеанс устраивала. Не правда ли? Ксения, постыдись, она же австриячка, и наверняка ее слова пишутся в Генеральном штабе Франца-Иосифа. Я вообще в недоумении, что эта госпожа до сих пор делает в Петрограде?!
– Она не австриячка. Ее отец венгерский князь Лайош Эстерхази, это правда. Но в своей жизни она провела в австрийских владениях всего несколько месяцев. С тем же успехом тебя можно именовать немцем или же японцем.
– Скажешь тоже! – Император невольно сдвинул брови и поставил недопитый чай на стол.
– Она выросла в священном городе Карнаве. Судя по всему, это где-то в Атласских горах.
– Все эти таинственности, прорицания, священные города… Право слово, пустое, тебе не следовало бы заниматься всем этим.
– Отчего же, мой дорогой брат? Ведь только слепому не видно, что ворон, о котором идет речь в прорицании, – ваш бесноватый Старец. Его дальнейшее пребывание близ императорской семьи – прямой скандал! Но хуже того, он ведет державу к гибели. Вас окружают притаившиеся змеи, великое множество змей!
Николай II вновь покачал головой, пристально глядя на сестру.
– Ты же знаешь, его умение заговаривать кровь делает его необходимым для нас. Никто, кроме него, не может помочь цесаревичу Алексею. Он утверждает, что со временем болезнь пройдет бесследно, но до того часа Григорий Ефимович нужен и нам, и всей России. Поэтому оставим сей бесцельный разговор.
Знаешь, мне вот почему-то вспомнилось: когда я еще, будучи наследником престола, совершил путешествие на «Памяти Азова», стояли мы в Бомбее. Индусы тогда много судачили о неком человеке, которого величали «светлым странником». Он и впрямь ходил по всей стране и нигде не останавливался более чем на один, два дня. Так вот, однажды мне сообщили, что этот необычайный человек, почитаемый здесь как пророк, зовет меня к себе в хижину. Мы с князем Барятинским, он знал местные наречия, отправились в убогую лачугу странника. Но к нашему глубочайшему удивлению, тот оказался россиянином, давшим некогда обет посетить все храмы мира. Я не стану сейчас подробно рассказывать, о чем мы говорили наедине, скажу одно лишь: он велел мне терпеть и сказал, что уйду из этого мира непонятым.
