чужой кровати, в незнакомом доме она перебирала воспоминания. Нанизывала их словно бусины на леску в попытке найти исходную точку, когда что-то пошло не так. Его нет. Четыре месяца, две недели и четыре дня.
Лето выдалось жарким. Они валялись в кровати, подставляя обнаженную кожу под прохладные струи кондиционера.
– Я её почти закончил, – протянул Дегьер, поглаживая плоский живот Ирен.
– Ты слишком много работаешь.
– У меня же нет богатого папочки, который организует выставку в Лувре, какой бы мазней не были работы.
Дегьер стал нервозным и раздражительным последнее время. Всё чаще она замечала нездоровый блеск в его взгляде. Ирен ощутила стыд пополам с обидой. «Он закончит картину и снова станет прежним. Милым, улыбчивым парнем с которым познакомилась год назад», – убеждала она себя. «Мать ошибается на его счёт. Все ошибаются».
– Прости, – бросил Дегьер.
– Ты талантлив, – заверила Ирен, – и тебе необязательно использовать… допинг, – осторожно добавила она.
– Сколько раз повторять, я не употребляю! – вспыхнул он, вскакивая с кровати.
Ирен подавила вздох, глядя, как он раздражённо натягивает брюки, закуривает и выходит на балкон. Она невольно дёрнулась, когда балконная дверь ударилась о стену.
Ирен села, оглядела царивший вокруг бардак, на секунду задержалась на картине в бордовых и чёрных тонах. Пытаясь скрыть дрожь, она принялась одеваться. Сейчас ей не хотелось здесь находится.
– Пойду, куплю что-нибудь к завтраку. Есть особые пожелания? – она подошла к любимому и натянуто улыбнулась.
– Купи на свое усмотрение, – он притянул её к себе и поцеловал, оставляя на губах горький привкус табака.
– Я скоро, – она высвободилась из объятий, взяла с тумбочки ключи и поспешила на улицу.
Вернувшись Ирен поставила пакет на пол и бросила ключи на полку в прихожей.
– С шоколадом не было, поэтому я взяла с джемом. Продавец сказал свежие. Дегьер!
В неестественной тишине её сердце стучало особенно громко. Пульс бил в висках, в горле, в животе, в кончиках пальцев. Как лопнувшая пружина, она сорвалась с места, понеслась в комнату и замерла на пороге ванной. Дегьер лежал на белом кафеле. Ирен опустила веки и резко подняла. Его лицо приобрело сероватый оттенок. Губы посинели.
– Дегьер, – едва слышно произнесла на выдохе.
Несколько неуверенных шагов, и мир покачнулся. Она рухнула на пол, словно придавленная усилившейся в сотни раз гравитацией. Положила его голову себе на колени, тёмные кудри разметались по ярко-синей юбке. Ирен вытерла краем блузки струйку пены, застывшей на его щеке. Глаза, как два шарика из зелёного бутылочного стекла с маленькими черными точками зрачков, смотрели в потолок. До неё наконец дошло, что он не дышит.
Конец
