делаю глоток, закрываю и кладу на стул рядом. Я хочу повернуться и увидеть лицо Патрика, но не могу себя заставить.
Я всхлипываю и киваю, как бы сама предлагая продолжить пытку. Тай тут же запускает запись.
Я должна выдержать. Должна увидеть.
Тварей десятка два. Кажется, в этот раз Патрик не преуменьшил. То, что было мной, подносит каждую к своему лицу, глядит с восторженным сумасшествием и отпускает. Я не могу увидеть деталей, но ощущаю, как соскальзывают мерзкие тельца с пальцев, оставляя липкую влагу. А затем вгрызаются в того, кто ближе. Один за другим.
В баре ещё четыре человека, кроме нас с Патриком. Те трое и бармен. Им не удаётся сбежать. Двери заблокированы. Я не в силах оторвать широко распахнутых, лихорадочно блестящих глаз от того, как моё тело продолжает благословлять каждое порождение. Как скребут несчастные стены, пытаются выцарапать дверь, разбивают стулья о неподдающиеся окна.
Твари вцепляются в них. Двадцать на четверых. По пять на каждого. Патрик под защитой. Он всегда выстраивает защиту, когда находится со мной. Он стоит спиной к камере, но я могу достроить по памяти его закрытые глаза, скрещенные на груди руки. Я знаю магическое сияние каждого из его амулетов. Знаю силу любого из них. Та я, что на экране, с благоговением наблюдаю за происходящим. Щёлкаю пальцами, разлом исчезает.
Твари вгрызаются в тела, пока не превращают их в бесформенные массы. Насытившись, они проламывают стены и исчезают где-то в городе. Тай выключает запись.
– Все пойманы. Не уничтожена только одна, – рапортует он и поворачивается ко мне.
Я всё ещё заворожённо смотрю на экран. По щекам текут слёзы.
– Это не я, – лепечу беззвучно.
– Возможно, – фыркает Тай.
– Это не я.
Моё вечное неработающее заклинание. Пора бы сменить его, но я не могу. Всё твержу и твержу это. Тай буравит меня взглядом, ждёт, пока закончу. Я же попала в бесконечный круг отрицания.
– Что ты помнишь? – хлёстко спрашивает он, не выдерживая.
Я вздрагиваю и непонимающе смотрю на Тая, будто забыла, что он здесь есть.
– Тошноту и мигрень. Кола в стакане дрожала. А потом я очнулась в подвале, – отзываюсь блёкло.
Тай смотрит на меня испытующе, взвешивая каждое слово на весах правды. Он мне не верит. Он верит своим глазам. Я когда-то тоже верила.
– У тебя ночь, – отрезает Тай, всё ещё не отводя бесчувственного взгляда, от которого хочется сбежать. – Утром я приеду и заберу тебя в штаб. И не вздумай опять бежать, будет хуже.
Он встаёт и выходит. Вердикт звучит страшнее приговора к смертной казни. Можно я лучше продолжу пытку голубым экраном?
Мы с Патриком возвращаемся в полном молчании. Я не замечаю, как мы преодолеваем пустой офис и пошарпанный коридор, как сажусь в машину, даже не сразу слышу, как Патрик зовёт меня, остановившись у дома. Не замечаю,
