не знают, чем владеют, потому и не ценят…
Про карту уже перед самым отплытием Афони из Твери проговорился Калистрат, который видел как Афоня разбирал отцовый наказ, вот и подхватился Карла со всех лопаток вниз по Волге-матушке, чтобы Афоню догнать, извести, а карту забрать и своему иезуитскому «чёрному папе» на именины подарить. Вот обрадуется старик!
Так нет же – снова нелады – караван калмыки разграбили, да Афоня с медведем сбежал. Все надо начинать сначала. Взял тогда Карла свою волшебную рамку (учили его в иезуитском училище, как колдовать, как заговоры устраивать и вообще всякой другой экстрасенсорике) и загадал, чтобы сей несложный колдовской атрибут указал направление, в каком скрылся тверской путешественник. Покрутилась, покрутилась проволочная рамка и прямиком на предгорья Кавказа указала. Туда марафонской трусцой и направился сын итальянского герцога Сфорцо, а ныне иезуитский разведчик – Карло.
Дербент
Долго ли, коротко ли бродил Афоня со своим отрядом, однако все же добрались они до отрогов Кавказских гор. Квазимодо возмужал и уже начал превращаться из стригунка в нормального и красивого коня. И вот, где-то уже в горах встретил наших туристов джигитский патруль.
Дербентские пограничники оказались не в пример нашим трем богатырям, были они сильно злыми. Один из них самый лютый по имени Базай все норовил, как бы невзначай отрубить Афоне голову, а Зигмунда рассматривал исключительно как будущий ковер для своей сакли. Однако старший в отряде по имени Дурай не разрешил своему подчиненному портить захваченный трофей, сразу было видно, что он очень дорожит своим служебным положением.
Опять же зная продажность своих джигитов, которые, рубани они афонькину башку и подели все имущество, включая Квазимоду и ковер из Зигмунда, тут же сами же и донесут об этом эмиру. И тогда командир погранцов Дурай точно лишится головы за самоуправство, грабеж и посягательства на собственность эмира. Тем более что эмир, как и другие горцы по давней кавказской традиции, сначала вершил суд, то есть рубил головы, а потом с пристрастием расспрашивал свидетелей, которых, в свою очередь, ждала та же участь, что и у подозреваемого, но уже заранее обезглавленного. Одним словом, как это всегда было на Востоке, в выигрыше оказывался лишь доносчик, который и получал часть имущества казненных и лишь тогда, когда оставалась целой его собственная голова, а это в тех диких краях и по сей день считается большой удачей.
Так что, как правильно решил командир джигитского погранотряда, пусть судьбу трофеев и плененного жеребца решает сам эмир, а грабить на большую кавказскую дорогу он отправится в одиночку, когда придет время его заслуженного ежегодного отпуска. А отпуск у кавказских пограничников был хороший, не такой как у других служивых – 24 рабочих дня. За особые условия службы погранцам полагались 33 дня и 33 ночи,
