действовать сама. Еще раз поморщилась и склонилась над предоставленной емкостью.
– Вот так, все правильно, – заботливые мужские руки перехватили темные пряди моих волос и подняли их повыше, помогая мне бороться с собственным недугом.
Пока я выворачивалась наизнанку, граф поддерживал меня и осторожно гладил по взмокшей спине. Но тут стоит отдать ему должное, он больше не проронил ни единого слова. Мне же с каждым новым сокращением желудка становилось все легче и легче. Сколько я так просидела, не знаю, но в одно мгновение меня потянули за руку и помогли мне подняться с каменного пола, на котором я продолжала сидеть.
– Пошли, – потормошил меня мужчина. – Уже все хорошо, сейчас должно пройти остаточное недомогание.
Стоило мне укутаться в пропахшее сыростью одеяло, как в голове начало понемногу проясняться. Спустя пару минут я даже смогла нормально осмотреться и увидеть невероятную картину. Служанки сидели на полу и пристыженно хлопали распухшими веками зареванных глаз, а суровый граф Шапр ударял каждую из них тонким прутом по покрасневшим ладоням. Девушки уже не могли даже рыдать, они только судорожно тряслись и пытались уклониться от карающей руки. Но суровому убийце не были известны такие понятия, как сострадание и прощение.
Мне же почему-то не было их жаль. Словно с пережитой мучительной пыткой из меня вынули остатки человечности и заменили их холодной расчетливостью.
Понятия не имею, что тут происходит, но мне уже заранее это не нравится. И тот факт, что беспощадный, прогнивший до мозга костей убийца меня спас и откачал, говорил только о том, что, кажется, я ему дороже, чем считала в карете. Любой другой на его месте с радостью бы оставил подыхать от собственной глупости последнюю герцогиню Рендар, перешедшую дорогу сразу всем, кому не нужно было ее переходить.
– Вон отсюда, – рявкнул граф, – и пришлите толковых слуг.
Девушки, трясясь и захлебываясь стонами, медленно потянулись прочь из моей комнаты под недобрым взглядом самого доверенного лица короля. Каждая из них отчетливо понимала, что подвергнуть опасности одну из невест равносильно предательству и попытке нападения на члена правящей семьи. Потому что до последнего момента не будет ясно, а кто же из нас окажется главной претенденткой на сердце Его Величества Хариса Де Лямаш. Так что я понимала, из-за чего бушевал хищник в человеческом обличье.
– Ты как себя чувствуешь? – стоило последней из служанок покинуть комнату, как Шапр опустился перед моей постелью. – Прости, если бы знал, что все будет настолько печально, то прибыл бы раньше.
– Ты не виноват, – процедила я сквозь зубы, хоть и не верила в искренность его слов.
– Еще как, – вздохнул брюнет. – Я пообещал твоему отцу защищать тебя, но в первый же день твоего прибытия едва не потерял. По-хорошему, я должен уже принести тебе клятву рыцаря, но мне так тяжело смотреть на то, как ты страдаешь.
