шумные балы? Какие гости?
Даже ходить не можем далеко,
Лишь до крыльца – погреть на солнце кости…
На праздниках чужих и так без нас
Другие – молодые обойдутся,
А мы вернёмся в дом, чайку сейчас
Попьём с тобой. Конфеты ведь найдутся?
Тогда закатим пир. Поговорим
За чашкой в тишине о днях прошедших,
И по второй, конечно, повторим,
Вдали от музыкантов сумасшедших…
И весь наш праздник. День – очередной.
И после ночи старческой, холодной
С утра начнём свой новый выходной,
И новый праздник, но не всенародный…
Второе мая
Тот день стал самым страшным
Для Одессы,
Когда в кострище будущей войны
Сгорали люди и плясали бесы
Вокруг костра – отродье сатаны…
Но это было только лишь начало
И бесовства, и новых страшных бед,
А смерть уже во все дома стучалась
И на соседа шёл войной сосед,
И брат на брата с ненавистью лютой…
Ещё не скоро, видимо, поймём,
Что тем одесским чёрным майским утром,
Мы прошлое своё перечеркнём.
Уже не будет так, как раньше было,
Не быть Одессе – мамой, как была,
Страна убила, всех кого-любила,
Когда на царство бесов призвала…
Донецк
Я давно в Донецке не бывал,
С самых тех далёких лет, советских,
Я б его сегодня не узнал
И не потому, что был в Донецке
Только лишь проездом и всего,
И красот его совсем не видел,
Лишь вокзал и больше ничего,
Но теперь и он не в лучшем виде.
Будь я помоложе, я б рванул,
Может быть, с друзьями в город этот
И в СССР его вернул,
И себя туда вернул при этом,
Чтобы снова пели соловьи
В его парке старом привокзальном,
Чтоб друзья увидели мои,
От чего я третий год печальный…
Мы всё им вспомним
Был Бабий Яр. Потом – Дом профсоюзов.
Потом Донецк под шквалом артогня.
Кому-то память стала тяжким грузом,
Но память от народа не отнять…
Разрушенные, павшим, обелиски,
Историю, повёрнутую вспять,
И марши их, и лозунги нацистские
Мы всё им вспомним. Память не отнять…
Когда-нибудь и, даст Бог, очень скоро
Вернём себе достоинство и честь,
Пока же память нам немым укором,
И вместо
