«по-человечески», то есть, в губы. Женская половина смущённо молчала, что было справедливо всеми сочтено за согласие. Игра заметно оживилась, обретая с каждым днём новых поклонников.
Аппетит, как известно, приходит во время еды: следующее нововведение касалось продолжительности поцелуя. В ходе довольно бурного обсуждения, стороны, все же, пришли к взаимному согласию: было решено считать до десяти.
Ещё через какое-то время, тот же Саша счёл неприличным целоваться у всех на виду и предложил «идеальный» вариант: хоровод зрителей громко продолжает считать до десяти, но… уже повернувшись спиной к участникам эксперимента. Эта существенная поправка позволила снять скованность в отношениях, добавив игре шарма и своеобразного очарования. Игра постепенно приобрела сумасшедшую популярность, вытеснив такие игры нашего двора, как «казаки-разбойники», «догонялки» и всякие викторины.
И, тем не менее, один момент в этой игре нас явно смущал, а именно: как угадать с синхронностью разворота партнёров в предвкушении долгожданного поцелуя?
Но Саша не был бы Сашей, если б не его смекалка: ведь не зря же он учился в институте.
– Надо встать плотно затылками друг к другу и взяться за руки – совершенно объективно и непредвзято заключил он.
Воцарилась тишина. Чувствовалось, что идёт интенсивная работа мозга.
И, буквально, в следующую секунду, лица всех участников заметно просветлели и оживились.
«Взяться за руку». Вот оно, то спасение, что даёт надежду, а вместе с ней и десятки способов и ухищрений для того, чтобы передать незаметный условный знак своему партнёру (партнёрше), начиная от постукивания, поглаживания и до обыкновенного лёгкого сжатия руки…
«Бедные артековцы!» – искренне жалели мы несчастных отличников и очкариков всего Советского Союза. – «Если б они только знали – насколько мы усовершенствовали эту настоящую пионерскую игру!»
Анга
Анвар от рождения был заикой. Причём, заикой необычным. Чаще всего затруднения у людей с подобного рода дефектами речи возникают при произношении согласных: у одних – звонких, у других наоборот – глухих.
У Анвара почти любое слово начиналось с протяжной гласной «А».
– А-а-дядь-Риза, а-а-к-когда едем а-а-н-на рыбалку? – обращался он к отцу моего приятеля – тоже, заядлому рыбаку.
– На выходные готовься: нерест уже вовсю пошёл. – заверял его дядь-Риза.
Как и в любом дворе, наша ребятня делилась на возрастные группы. Анвар принадлежал к старшему кругу товарищей, которые были лет на пять-шесть старше нас. Хотя, на самом деле, он жил в каком-то своём обособленном мире, ни с кем особо не общаясь. Даже со своими сверстниками. Близких друзей у него я что-то не припомню: возможно, и были один-два, таких же любителя рыбной ловли. В общем, друзья ему давались также трудно, как и слова.
Однако,
