многое узнать о талантах твоей мамы. Она одна из самых замечательных женщин нашего времени. Верю, что она, как великий Сведенборг, ходила в небесах.
Вид у мадам Ван Слик был такой же немыслимый, как у леди Каролины. Распущенные волосы рассыпались по плечам, от тела разило потом. Казалось, она переводит дух в изнеможении: щеки и шея горят, дыхание тяжелое. Платье валялось на полу, а на ней только одна сорочка, почти прозрачная и прилипшая к влажному телу, сквозь которую просвечивали большие торчащие груди, словно голые. Но больше всего меня поразила сигара, которую она поднесла к губам. Такие же отец предлагал нашим гостям мужчинам; но чтобы женщина курила, этого мне не приходилось видеть.
– Твоя мама рисовала мой портрет, – сказала она. – Хочешь посмотреть, что у нее получилось?
– Очень хочу.
Уголком глаза я заметила, как леди Каролина быстро отрицательно мотнула головой. Потом что-то сказала подруге по-немецки.
– Ах да, конечно; тогда покажи девочке что-нибудь более подходящее, – ответила мадам Ван Слик.
Леди Каролина направилась к картинам, сложенным у стены. Внимательно перебрала полотна и поставила одно на мольберт.
– Вот, – сказала она, – посмотри.
Хотя картина была еще не закончена, я узнала в ней одну из «сатанинских», взглянуть на которые я и пришла сюда. На ней были изображены те же призрачные, в белых одеяниях женщины, бродящие по лесу; на сей раз, собравшись в круг и взявшись за руки, они кружились в неистовом танце. Я сразу узнала фигуру в середине круга, хотя ее лицо было еще не прописано. Это была Франсина, раздетая и лежащая точно так, как мы с Виктором видели ее тогда на поляне.
– Ну, каково твое мнение? – весело спросила леди Каролина.
– Это вы нарисовали? – изумилась я.
– А тебе кажется странным, если женщина рисует? – спросила леди Каролина, которую явно забавляла эта ситуация, и подмигнула мадам Ван Слик. – Ну конечно, это моя картина – хотя я понимаю, что мне далеко до настоящего художника.
– Полно тебе! – возразила мадам Ван Слик. – Ни один мужчина не признает женщину настоящим художником, даже если она превосходит Рафаэля. Наше искусство – это не их искусство. Но какое имеет значение, что они говорят? Скажи, Элизабет, что ты думаешь о картине леди Каролины?
– Я думаю, она очень странная. И красивая… по-своему.
– Ты правда так думаешь? – нахмурилась леди Каролина. – Ты очень любезна.
– Девочка наблюдательна. И умна, – заметила мадам Ван Слик. – В ней пробуждается женщина.
– Но разве есть такие люди, как на картине? – спросила я.
– О, конечно есть, – ответила леди Каролина.
– Ведьмы?
Она в явном беспокойстве сдвинула брови.
– Кто тебе сказал, что они ведьмы? – спросила мадам Ван Слик.
– Они похожи на ведьм… мне так кажется.
Женщины снова заговорили
