будоражил неизвестным грядущим. Что ожидало нас? Наше поколение, которое называли «нулевым». Которое было пионерами, но уже не стало комсомольцами. Дети перестройки и гласности. Мы ещё не знали что будет, где и как, но каждый ощущал себя уже состоявшейся, сильной личностью, свободной от предрассудков и системы. Ведь мы взрослели на песнях Цоя, Б. Г. И «ДДТ», на фильмах «Асса» и «Взломщик». Нас не терзали тревоги о хлебе насущном, мы не задумывались о том, как он добывался родителями. Не понимали толком, что происходит вокруг, а ломать своё мировоззрение, «перестраиваться», примиряться с настоящим и сожалеть о прошлом, как взрослым, нам не приходилось. Мы только чувствовали, что перемены происходят и они неотвратимые; что страна становится на новые рельсы. Но не боялись ни следующей станции, ни правды, ни будущего, а только спешили. Неслись впереди паровоза – торопились вступить во взрослую жизнь, как будто её, этой жизни не хватит на всех. Ах, знали бы, что хватит – за глаза!
Посиделки закончились, потому что закончилось вино. Напоследок, хмельному и переполненному эмоциями 8-Б захотелось спеть. Погорланить, словно истинным гулякам. Разбудить спящий город, пусть услышит, вот они мы – счастливые, юные, весёлые. Класс возвращался домой и распевал, не щадя живота своего «Группу крови», «Звезду по имени Солнце», «Под небом голубым есть город золотоооой». Шагали мы неровно, толкались плечами, хихикали, перескакивали с песни на песню. Репертуар закончился на теперь уже любимых «Раз словечко, два словечко будет песенка» (вот бы Юрик Михалыч порадовался) и «От тайги до Британских морей». О том, что «Красная армия всех сильней» узнала половина жителей района, и собаки задорным лаем подтвердили этот факт. На прощание заводила Сушков кинул пионерский клич: «Будьте готовы!», и мы в ответ, не сговариваясь, вскинули руки в салюте и в едином порыве:
– Будем!
Вот, гады! Припомнили опять, великие дразнильщики! Смеялась я вместе со всеми и любила их, боже, как я любила одноклассников в ту секунду, каждого бы обняла. И обняла. Да все обнимались, чего уж там.
«11 июня. 10-00.
Как долго я не писала, Дневник, прости! Но уже – всё, ура! Сдала, сдала, сдала! Самый страшный экзамен для меня, как ни странно, русский! С вечера нервничала, прикинь?» – я вспомнила утро перед экзаменом, и словно на машине времени прокатилась.
* * *
Утро. Разбудил громкий звук. Не будильник, а – курица! Иначе и не назвать это чудо техники. Причём пожилая курица. На старости лет снесла яйцо, и теперь оповещает белый свет о своём подвиге. Блииин, где ты, что ж так надрываться-то! Дзынь, – жалобно тренькнул где-то на полу. Уронила, прости. А вставать так не хочется! Любопытно, мне почудился шум, или папа всё-таки вернулся из деревни? Вчера его так и не дождалась. Эх, раз, два, три, – рота, подъём! Присела. Прислушалась. Тишина в квартире.
